© NoName

ИГРА ИГРОВ

виртуальный апофигей

Преамбула

...Иванов - геймер, ничем не замечательный. Поскольку отныне до конца нашей эпопеи он, как таковой, нам не встретится (да и в конце это уже будет не он, как таковой), то говорить о нем более незачем.

Иванов сидел в некоем подобии зубоврачебного кресла, одетый в нечто вроде пузырящегося на суставах высотного скафандра. Вместо головы у Иванова была футуристическая тыква из металла и темного пластика; только из-под лицевой пластины виднелись несколько расширенные, но все равно туповатые глазки. Кресло стояло около обшарпанного письменного стола; под столом валялись системный блок, расколотый монитор и прочие причиндалы компьютерной эры; на столе лежал одинокий серебристый шприц. По ту сторону стола имелся подоконник с забычкованным Кактусом и окно с видом на блеклое небо, серые блоки девятиэтажек и желтые деревья. Интерьер комнаты дополняла заслуженная мебель, вся в шрамах и липких на вид подтеках. По полу валялись бутылки, окурки, дискеты и пустые CD-боксы. По стенам висели плакаты и календари, некогда разноцветные, а ныне довольно пожухлые. Подбор плакатов лишний раз свидетельствовал: про Иванова как такового даже современный писатель-неореалист-психоаналитик, получающий гонорар за построчное размазывание по бумаге чужого подсознательного, не сможет выдавить из себя текста даже на десять баксов.

Иванов вздохнул. Отбросил в угол бычок, который держал в правой руке (вернее, в массивной клешне скафандра). Поднес к глазам левую клешню с зажатым в ней цветастым буклетом. Замер на пару минут, трудолюбиво шевеля губами. Выматерился, отбросив буклет в тот же угол. Пошарив за спиной, нашел пристяжные ремни и пристегнулся. Пошарив в изголовье, нашел толстенный серебристый фидер и воткнул его в гнездо у основания тыквошлема. Что-то заухало и зашкворчало. Затем Иванов (с третьей попытки) взял неуклюжей клешней шприц со стола, опустил пластиковое забрало шлема и вогнал шприц себе в плечо. Матерщина сквозь шлем прозвучала неразборчиво, а потом и вовсе все затихло. Содержавшиеся в шприце, в глюкозном растворе сто миллиардов элементалей (каждая из которых по форме и размерам была идентична молекуле ЛСД, а по существу представляла собою транзистор) кинулись по венам, артериям и капиллярам в поисках нервных окончаний. Магнитное поле, генерируемое креслом, создавало устойчивую связь всех элементалей с главным процессором. Подергивания, подрагивания и даже поскуливания геймера, облаченного в геймсьют, немедленно расшифровывались и делали эту связь истинно обратной. Из угла потянулся слабый дымок...

Амбула

...Маньяка несло. Его несло не так, как Остапа, и даже не так, как дизентерийного больного. Его крутило, вертело и ломало, вытягивало и деформировало так, что Маньяк сочувственно вспоминал о тяжелой работе Терминатора-2. “Что это!” - вскричал Маньяк в некоторую миллисекунду затишья, и неведомый голос услужливо ответил: “Это Игра Игров... или Игрей; впрочем, вам-то какая разница? Терпение, скоро будет первый уровень. Инструкции просты. Вы: бессмертны, но не неуничтожимы. От вас требуется: спасти, уничтожить, пройти, сделать всех, никого не трогать, купить коробочную версию. Мы дадим вам: инструкцию, парабеллум, белладонну. Но помните: и-ыкгх...”

Голос икнул и обломился. Гигантская черная жужелица пробежала сквозь серо-буро-малиновые облака, застилавшие взор. “Баг...” - подумал Маньяк, теряя сознание.

...Снова была комната. Даже пахло пылью, вчерашними окурками и позавчерашней водкой. Но за окном простиралась унылая каменистая равнина, покрытая чахлым светящимся кустарником. Отдаленные камни и кусты были вполне реалистичны; ближайшие своей резкой, неожиданной и плывущей угловатостью вызывали в памяти Корбюзье и Церетели. За кустиками, хоронясь друг от друга, ползали люди в комбинезонах цвета хаки и какие-то неприятные гуманоиды (впрочем, тоже цвета хаки). Иногда они палили друг в друга, причем никакой системы не наблюдалось.

Маньяк осторожно приоткрыл дверь. Там была та же картина, только с другого ракурса. Какой-то персонаж завидел Маньяка в дверном проеме и всадил в него полный рожок. Стало больно и дурно. Маньяк захлопнул дверь и сел на пол. Рожок неприятно шевелилился под кожей. Маньяк на четвереньках прополз по комнате, подвывая и тыкаясь в углы, и в пятом углу нашел зеленую бутылку без надписи.

- Эхма! Хуже не будет! - провозгласил Маньяк и высосал бутылочку. Рожок вышел из-под кожи и выпал в осадок. Освобожденные пули, покатившись по полу, образовали стрелку. Стрелка указывала под кушетку. Забравшийся туда Маньяк обнаружил три дивайса. Во-первых, огромный (хотя и легкий, потому что пластмассовый), зеленый шестиствольный 36,6-мм пулемет. Во-вторых, пачку папирос с надписью “Белл Амор”. В-третьих, красивую книжечку в сафьяновом переплете, с золотым тиснением и надписью “Инструкция”.

Маньяк шустро вылез из-под кушетки, сел на нее и открыл “Инструкцию”. На первой странице было красивым готическим шрифтом написано: “Это - Твоя Игра! Играй ее!”. Остальные страницы были белые и пушистые.

- Суки, - грустно сказал Маньяк. - Сволочи. Экспериментаторы!

Выходить из комнаты не хотелось: пластмассовый пулемет доверия не внушал. Долго сидеть тоже было нельзя: из жратвы после долгих поисков обнаружился (за обоями) только полузасохший сырок.

Маньяк сел и пригорюнился. Как-то не так ему все это представлялось... жратвы нет, выходить искать на свою... хм... долю приключений чего-то не хочется... откуда-то несет дымом... но долго горевать Игра не дала: внезапно дверь распахнулась, и кто-то вошел. Маньяк схватил подозрительную пластиковую игрушку, забился в угол и приготовился дорого продавать свой плавленный сырок.

...Эстет увидел Бардак еще с Перевала. Ошибиться было невозможно: раз среди Пустыни Имени Трех Дэ стоит родное... блочное... шлачное... с простыми квадратными рамами - значит. Бардак грядет! И он рванулся вниз, зажмурившись и отгоняя шалопаев в хаки (сокращенно - хакеров) любимой лазерной Бритвой Оккама. Бритва визжала в полную силу, издавая убойные заклятья (“Ну Разве Это Графика!” и “Таким Движком Пугайте Африканцев!”). Хакеры Пустыни и прочие недоделанные Три-Дэ акселераты расточались пачками. Самого Эстета достать было невозможно: глаза-то закрыты. На ощупь открыв дверь предвкушаемого Бардака, Эстет открыл глаза... и снова зажмурился. На него в упор смотрели слепые стволы Пулемета Судного Дня.

- Я свой! - заорал Эстет. - Них шиззн! Йес, сэр! Ноу, сэр!

- Сам вижу, что ноусэр... - пробормотал Маньяк. - Кстати, свой - это чей? Этих Сук, Сволочей, Экспериментаторов?

- Вы о ком? - поинтересовался Эстет, открывая один глаз. - О Темном-Лорде-Сизой-Луны? Или о Душе-Последнего-Дракона-Налитых-Глаз? Или, не дай бог... – Эстет понизил голос, - о Крайнем-В-Очереди?

- Я о тех, почему мы сюда! - рявкнул Маньяк грамматически неверно, но от души.

- А, вы о Разработчике... - протянул Эстет. - Ну, знаете ли... лучше не надо. Понимаете, у него везде интерфейсы... некоторые из них даже не совсем дружественные...

- А у меня что - не интерфейс? - взбеленился Маньяк, выставляя вперед челюсть. - Чем-эт тебе мой фейс не глянется?

Эстет медленно потянул из-за спины Бритву Оккама. Но завязавшийся было интересный разговор прервался по независимым обстоятельствам. Прямо из стены между Эстетом и Маньяком вылезла неприятная Рожа. Левое ухо у нее было асимметричным - распухшим и зеленым. Явственно запахло горелым. Осмотревшись, Рожа осведомилась, обратившись к Маньяку и выпятив левое ухо:

- Здорово, геймер! Жалобы есть? Цель чуешь? Чего хочешь - корону Аэндора, или там спасти Принцессу Воще? Не боись, я напишу...

- Что это за Ухо-Рожа еще? - спросил прямодушный Маньяк.

Эстет вместо ответа свернулся клубочком и уполз под кушетку; Рожа набрала было воздуха для ответа, но разгоряченный Маньяк этого не заметил и с остроумными словами “Контора пишет!” заехал Роже правым хуком в примечательное зеленое ухо. Ухо распухло еще больше и покраснело.

- Я! Да мне! Хуком да в Ухо! - заверещала Рожа. - Я пишу-стараюсь, и мне же... я же Вухо... Рожа? Да я ведь тут самый главный Междуфейс... то есть Интеррожа... тьфу! Так я тебе... тебя.. ты у меня...

Захлебнувшись падежами, Рожа исчезла. Маньяк выполз из-под кушетки.

- Ты что! - завопил он, от ужаса позабыв про Пулемет Судного Дня. - Ведь это же... это же... ну нет, это такая же..., что ты просто навсегда в ней! Это был сам Дружественный Интерфейс Разработчика! Ой, что будет...

И Эстет непроизвольно потянул руку - почесать репу (на репе под волосами у каждого скрывалась кнопка).

- Руку опусти! - посоветовал Маньяк, помавая Пулеметом Судного Дня (далее сокращенно - “Пээсдэ”). - И не боись! Подумаешь, Рожа... развесил тут уши... Кстати, твой стиль мне чем-то знаком... мы с тобою в “кроватке” случаем не знакомились?

- Вообще-то я гетеросексуален, - осторожно заявил Эстет. - Но в кроватке меня обычно зовут Эстет.

- А меня в “кроватке” зовут Маньяк, - уныло признался Маньяк.

- По этому поводу надо принять элексиру! - жизнерадостно завопил Эстет. – Потому что мы теперь команда! А то у меня уже весь градусник желтый от воздержания и понтов маловато! Деньги есть?

- И что, в этом Бардаке где-нибудь есть выпить? - недоверчиво спросил Маньяк, залезая в карман и выглядывая в окно. В кармане соблазнительно звенело; в окне было обнадеживающе пустынно: всех сгенеренных хакеров разогнал Эстет, а новые еще только генерились в своих Борделях.

- Это же Бардак! Значит, есть Бар, Барахолка... Деньги давай!

Маньяк вытащил из кармана пригоршню золотых и ссыпал в жадные ручонки Эстета.

Эстет сжал кулачок, и вдруг брезгливо сморщился, потрясая рукою.

- Что ты мне дал! - завопил он, обнюхивая пальцы. - Это же не деньги! Это дерьмо!

- Ну, после 17 августа... - начал было Маньяк, но тоже принюхался. Это действительно было дерьмо, перебивавшее даже запах дыма.

- Ах, Рожа! Ну, же... рожа! - запричитал Эстет. - Говорил я - не надо было в ухо! Он же. Рожа, всемогущ! Вот и подгадил... Он же...

- Он же! - перебил Маньяк и, приняв торжественную позу, начал вещать. - И на него найдется управа с левой резьбою! Я, Маньяк, обещаю и торжественно клянусь: не иметь ни секунды покоя и вообще не иметь, пока не найду ту Рожу и не получит она в Ухо, будь та Рожа Ухом эльфа, человека, зверя или птицы!!! Месть! Смерть! И преисподняя!!!

“Спятил” - подумал Эстет и попятился сам.

- Слушай, - попробовал он вразумить офеаноревшего Маньяка, - так дела не делаются. Клятва, квест - дело святое! Пророчество какое-нито должно быть... случайная встреча в кабаке... древний свиток... - Ох, засверкают! - Провозгласил вдруг замогильный голос из кармана эстетской кольчуги. Эстет подпрыгнул. - Ох, засверкают мечи в Акваланге! Сказано, в ухе опять ковырнется Сломанный Меч Вождя! И недоумок отважится взять!..

- Выходи, руки за голову! - скомандовал Маньяк, направив Пээсдэ на карман Эстета.

- Так это ведь... - Эстет, стыдливо отводя глаза, достал из кармана клочок туалетной бумаги. - Это пророчество... древний говорящий свиток... в кабаке под столом нашел... - Маньяк смотрел угрюмо, и Эстет начал юлить. - Ведь они, древние пророчества, вечно байду несут! Этот хотя бы русифицированный, а кто его русифицировал? Сократ какой-нибудь пиратский! Какие акваланги?

- Про ухо слышал? - Сурово спросил Маньяк, и Эстет заткнулся. - А про недоумков

слышал? Наш квест! Наш ход!

- Ладно. Предохранимся и начнем... - вздохнул Эстет, вышибая ногою дверь.

Амбулатория.

Маньяк вывалился в дверной проем. Над далекими синими горами быстро выкатывалось на небосвод огромное солнце дневного света. На фоне солнца пролетал Бармаглот. Маньяк присел, зажмурился и выпустил в сторону Бармаглота очередь из Пээсдэ. Разноцветные пули устремились к цели. Раздался страшный грохот, солнце лопнуло, обдав наших персонажей дождиком стеклянной крупы.

Бармаглот хрипло каркнул, уронил Эстету на голову кованый сундук и, дымясь, ушел со снижением.

- Понятно. - Констатировал Маньяк, вглядываясь в наступившую ночь. - Без нужды не стреляем.

Из расколовшегося сундука выпали: кучка золота, бутылка с прозрачной жидкостью и три меча с ярлычками. На ярлычках значилось: Дай-Сворд (этот меч смахивал на катану в представлении техасского тинэйджера), Пас-Сворд и Крос-Сворд.

- Родимая! - завопил Эстет и присосался, отбив горлышко. С противным хлюпом, разрывая кольчугу, из боков Эстета выросли две дополнительные руки.

- Очень удобно, - констатировал Эстет, подхватывая все три меча и исполняя танец с саблями. - Кстати, я теперь в ударе плюс шесть к любому Барыге! Пойдем, разнесем вон тот Барак! Бараком оказалась склизкая зеленая башня, по форме похожая на кошмар обкурившегося психоаналитика. Из башни выскочил жукоподобный Барыга, схватил Эстета за ногу и перебросил его через горы. “Ну, не в ударе я сегодня...” - успел проорать Эстет в полете. Маньяк выхватил из кармана два кубика и метнул их в Барыгу. Кубики легли шестерками. Барыга завыл и превратился в яйцо. “Сам свинец заливал” - довольно пробурчал Маньяк и попытался яйцо разбить. Заклубился фиолетовый туман. “Вы офигели” - провозгласил бесплотный голос.

- Сам знаю, - огрызнулся Маньяк и попытался яйцо распилить. Заклубился желтый туман. “Вы побледнели” - произнес тот же голос.

- Мать твою! - прокомментировал Маньяк. Яйцо, услышав заклинание, распалось.

Внутри лежал Ключ. Маньяк схватил Ключ и открыл ворота Барака. За воротами лежал красивый английский парк с желтыми дорожками и постриженными кустами.

В каждом кусту сидели картонные монстры, скучали и манкировали обязанностями.

- Эй, уроды! - провозгласил Маньяк, поводя Пээсдэ. - Выходи, помочимся!

- Маны не созрела, понты кончились, золотом рассыпаться тоже не будем, - предупредил Король Гоблинов. - Мочиться будем?

- На таких условиях - перетерплю! - гордо ответил Маньяк и пошел дальше.

По дорожке навстречу ему ползло нечто бесформенное и жуткое. Маньяк отскочил, решив, что крупным планом графика разваливается. При внимательном рассмотрении нечто оказалось изможденным мужиком, на четвереньках тащившим необъятный мешок. Из мешка выпирали углы. На поясе и на шее у мужика тоже висело множество железок, деревяшек, мешочков и пучков, волочившихся по земле.

Увидев лежащий на тропе камушек, мужик остановился, принюхался, поднял камень и отправил его за щеку.

- Ты кто, болезный? - вопросил ошарашенный Маньяк. - Зачем тебе все это?

- Уйди с дороги! - невнятно ответил мужик. Из-за щеки у него упало золотое кольцо.

- Я Последний Герой Квестов! Мало ли, что в жизни пригодится... - Во взгляде мужика вдруг затеплился нездоровый интерес. - Вот твой пулеметик... может, если им спину почесать в Замке Сирых Сил, то в урочище Пятого Колеса вызреет стартер к мотоциклу?

- Сейчас почешу, - пообещал Маньяк и дал очередь. Герой Квестов рассыпался мелкими понтами, оставив на песочке небольшого пароголового бурундучка. В воздухе пронеслось затухающее “Опять все сначала...”. Из дымящейся ямы, выбитой пулями Пээсдэ, вылез пьяный Барлог, весь в перстнях и золотых зубах. В одной клешне он бережно нес бутылку Теле-Портера, в другой - Розовый Меч Последней Утренней Зари О Которой Мечтали Люди Первой Эпохи (сокращенно – Розовое Пузо). От Барлога пахло жженой бумагой.

- Я - Бич Преисподней, - горделиво заявил Барлог, любуясь сверканием бриллианта на большом пальце ноги. - Курьерским Багом командирован с последнего уровня. Так что считай, ты убит. Кидай все, что есть, сюда в канаву и вали на первую клетку.

- Щас!!! - Изысканно ответил Маньяк, свернул бурундучку обе боеголовки и метнул его в Балрога. С боевым воплем “Чип и Дэйл на страже Гондора!” пара-бурундучок вцепился Барлогу в глаза. Пока Бич Преисподней орал и размахивал клешнями, Маньяк подобрал выпавшую бутыль Теле-Портера и жадно хлебнул.

...Очнулся он на скале рядом с Эстетом. Эстет затравленно вглядывался вниз, в долину. Там кипела битва. Десять танков в упор расстреливали замок со множеством башен. Однако разрушенные башни вырастали вновь на глазах; пылающие пробоины самозатягивались, всасывая в себя дым и горы щебня. Башни лениво плевали в танки огромными стрелами размером с пол-замка, возникавшими ниоткуда. Рядом нескончаемые толпы солдат вылезали из чего-то типа телефонной будки и набегали на пулеметную точку. Пулемет косил их сотнями, но будка была неиссякаема; впрочем, пулемету тоже не грозили глупые беды типа нехватки патронов или перегрева ствола. Погибшие солдаты немедленно впитывались в землю, так что даже завал из трупов не мешал работе этого конвейера. С другой стороны крепости еще дюжина бойцов бодалась со стеной, явно пытаясь ее продавить; рядом были открытые ворота, но бойцы их не замечали. Через ворота в замок как ни в чем не бывало въезжали телеги, нагруженые мешками с наркотой. Вместо солнца вся долина освещалась висящим в небе сияющим лозунгом:

“СТРАТЕГ! ТВОИ МОЗГИ - ТВОЯ ПРАВАЯ РУКА!”

Эстет повернул к Маньяку перекошенное от ужаса лицо.- Мы в засаде! - объявил он. - Это владения Временщиков! Они объявили, что время должно течь равномерно, и теперь все интервалы здесь одинаковы! Выстрел из танковой пушки, строительство танкового завода, взросление и воспитание солдата, пробежка на полкилометра - все занимает здесь одно и то же время! А что они делают с пространством...

- А которые тут Временные! - не дослушав. Маньяк выпалил по долине из Пээсдэ. Замок приподнялся в воздухе, сложился и вновь разложился. Танки начали переводить стрелки.

- Бежим! - завопил Эстет и рубанул Бритвой Окамма по скале за спиной. Скала мелодично раскололась, и приятели рухнули в Не-Обходимое Подземелье.

Амбалы и Амбиции.

...Они стояли на перекрестке. Слева был бассейн с зеленой жижей, справа доносился топот. Маньяк с Эстетом переглянулись и отступили. Топот приблизился; из темноты выскочил детина в пластиковом комбинезоне и с пышным бюстом. В руках детина нес нечто, похожее на помесь атомной подводной лодки, истребителя Хана Соло и жука-рогача; однако, судя по фиолетовым облакам, изрыгаемым дивайсом, это было оружие. Детина стремительно пробежал мимо наших героев, паля направо и налево, и с громким плеском нырнул в бассейн.

- Никому не позволю!!! - взревел Маньяк, разглядывая сквозную дыру в своем пузе. - Теперь опять молиться, а я атеист! Что за гермафродит?

- Да это же Сумасшедший Квакер! - затараторил Эстет. - Он безобидный... почти... кроме своих, никого не трогает... сейчас из колодца выпрыгнет и обратно убежит...

Новый всплеск и топот возвестил, что Сумасшедший Квакер снова приближается. Маньяк выскочил из укрытия с воплем “замочу!”. Замочить Квакера не удалось – он и без того был насквозь мокрый. Атомные пули Пээсдэ и разряд Квакерского дивайса столкнулись в воздухе. Из образовавшейся каши материализовался Ментальный Логический Конец.

- А вот и я, - заявил он, гнусно хихикая. - Документики попрошу, граждане.

- Их есть у меня! - с этими словами Эстет предъявил Ментальному Концу свой Пас-Сворд прямо по головке. Конец с воем провалился под землю; вслед за ним и наши персонажи рухнули на следующий уровень.

- Опять! - ныл Эстет, разгребая завал вокруг себя всеми тремя мечами. - Опять в историю попали! Сначала рубить, потом смотреть... Все, решено, буду вдумчивый, буду дружелюбный...

Маньяк с явным отвращением молился в углу. Дыра в пузе зарастала. Глаза застилал едкий дым.

- Стрелять, рубить... - продолжал каяться Эстет. - Здесь с умом надо проходить! Вот где наша Цель? Ты цель видишь?

- Вижу цель. - Коротко доложил Маньяк. - Низколетящую.

Из темноты подземелья вылетел толстый красный карлик с мечом Пурги в руке.

- Я - Злоблин Местный, - объявил он, поднимая меч. - В свой ход я поднимаю меч. Ваши действия?

- Ну... мнэ-э... поговорим? - замялся дружелюбный Эстет.

- Я поднимаю пулемет... - начал Маньяк, но вдумчивый Эстет его перебил:

- А может, выпьем?

- Я поднимаю пулемет, - неуклонно продолжал Маньяк, - и стреляю!

- Все ясно, - ответил Злоблин, упал и превратился в Кольцо.

- Колечко я подберу, нечего ему тут валяться... - пробормотал Маньяк, и они пошли вдаль сквозь клубы дыма. На третьем повороте из-за угла с жалобным всхлипыванием появился оборванный Баромир.

- Мы идем верным путем! - обрадовался Эстет. - Бардак близко! Баромирушко, а что это с тобою? Чому штанцы порваты, шляпа без пера, меч поломат?

- Я из Бара шел... - закряхтел Баромир. - С бабками на Барахолку... А тут они подошли... Бармалей и Барбадосса... Давай, говорят, меч тебе сломаем... будет не меч те, а мечта... ибо сказано: “в ухе опять ковырнется Сломанный Меч Вождя”... Хочешь, говорят, вождем быть? Ну, сломали... потом не помню... бабок нету, дедку тоже... сломали... - Баромир зарыдал.

- Пророчество! - закудахтал Эстет. - Помнишь клятву, Маньяк? В Ухо! Именно этим мечом! Баромир, дай меч!

- Не дам, - возразил Баромир. - Последнее! Сам кому хошь в ухо дам, а не меч! - Ах, Гад Ползучий! - произнес Маньяк сильное заклинание. - Эй, Кольцо, сделай, чтобы он не жужжал и в... в ухо не лез!

И стал Баромир аквалангом. А между баллонов лежал Сломанный Меч Вождя.

- Все сходится... - прошептал Эстет. - Чую, Рожа близко...

- В Ухо! - проорал Маньяк древний боевой клич. Эхо подхватило клич, он ширился, разрастался, расхристался. Продираясь сквозь дым, все пошли в...

Амба.

...В комнате было много горючего материала. Поэтому она выгорела дотла. Затем занялся дом, затем весь квартал. Пожар никто не тушил - пожарные тоже прикупили себе геймсьюты. Когда все закончилось, внутри черного, решетчатого остова дома можно было бы разглядеть неповрежденное серебристое кресло, неуязвимый шедевр игровой индустрии (впрочем, смотреть было некому). Сквозь оплавленную лицевую пластину весело скалился обугленный череп. Иногда его челюсть подрагивала, а фаланги кисти, запеченной в перчатке геймсьюта, подергивались. Затем прошли дожди, ветры нанесли почву. В глазницах выросла трава, кости приобрели матовую белизну. Но мумифицированные сухожилия все еще продолжали иногда сокращаться, а значит. Игра продолжалась...