Опусы и пародии по мотивам произведений Сапковского.

(авторские стили оставлены без изменений. Ну…практически без изменений )

Часть пятьдесят первая.

Джек-из-Тени 7 Май 01 0:48 Cообщение № 14183
Не ждали?

-Так…Значит и ты сюда же? Что ж…Ладно. Здесь и двоим места хватит. Заодно и поднатаскаю тебя. А то такой талант пропадает за зря!! -Джек был доволен.
- У меня достаточно опыта! - гордо ответил Дейми и тут же схлопотал по уху. Больно так схлопотал.
- Не зарекайся! Новые знания, еще никому не помешали! -проговорил Джек и замер прислушиваясь к Тени.
Реакция вора была быстрей его разума. Портал еще только открывался, а Джек уже метнул туда нож и заклятье беспамятства. Ни первое, ни второе цели не достигло.
Из портала появилась фигура с обнаженным клинком.
-Ты…- пробормотал Джек, и прыгнул к противнику.
-Мастер- прокричал Деймос и встал в ступоре.
-Вор! Я достал тебя! - проговорил эльф и шагнул навстречу вору.
Клинки встретились. Длинный эльфийский меч с коротким клинком вора. Схватка не могла быть долгой. И долгой она не была. Поймав эльфа на контратаке Джек сдул ему в глаза перца. (А кто говорил, что драка должна быть честной?) И тут же метнул второй нож. На этот раз нож нашел свою цель. Горло эльфа.
А грудь Джека нашел другой клинок. -Хм…Никогда не стой спиной к врагу. Тем более, никогда не стой спиной к другу…Что ж…Я еще приду малыш. Я еще приду. И тогда поучимся…-Джек пытался обернуться и посмотреть на того, кто ударил. Но уже не мог. Мертвое тело упало на пол и перестало существовать.
****
В зале сидел потерянный Дэймос и ничего не понимал. В глазах стоял вопрос. А перед ним лежало тело Мастера и последнего из Воров. .Мастера, которого он уже давно похоронил. Слишком давно, чтоб оплакивать его сейчас. И так недавно, чтоб потерять его второй раз. И Вора с которым только что познакомился, но который стал слишком близким. Мастер и Джек. Джек и Мастер. Враги. Соперники? Да уже и не важно. Мертвецы.
-Почему???? - Раздалось под сводами зала, и унеслось в непознаное.
А Тень ухмылялась. Ухмылялась и ждала Джека. Она знала, что он вернется. Рано или поздно, но он вернется.

Шныра 8 Май 01 7:37 Cообщение № 14187
Таинственный остров (с) нет, это совсем другой остров

Шныра догрызла яблоко и сделала вид, что сейчас запустит огрызком в Нулевочку. Та погрозила пальцем, и Шныра, размахнувшись, закинула огрызок в воду. Правда, до воды он не долетел. Навстречу высунулась гладкая круглая голова. Фока размахнулась ластой и ловко отбила злополучный яблочный огрызок обратно. Шныра едва успела отскочить, заверещала:
- Ах так! - и, разбежавшись по мосткам, кинулась в воду - драться.
- Весело тут у вас, - сказала Нулевочка.
- Не скучаем, - согласился Пелам. - Хочешь яблоко? - он изучил содержимое корзинки. - Есть со вкусом ананаса, персика, вишни, земляники, и шоколада с орехами. Банановые тоже есть, но за ними надо подниматься в сад.
Нулевочка от неожиданности плюхнулась на мостки, недоверчиво заглянула в корзину. Яблоки, как яблоки, с виду ничего особенного.
- А яблоки со вкусом яблок у вас есть?
- Должны быть. Наверное, - Пелам осмотрелся. - Вон на той яблоне, она далеко стоит, туда Шныре бегать лень было.
- Это она все яблоки превратила? - удивилась Нулевочка.
- Да нет, не она. Они сами, - старик вздохнул и принялся сматывать удочки, неодобрительно глядя на резвящихся в воде Шныру и Фоку. - Теперь уж толку не будет до вечернего прилива, эти две ненормальных всю рыбу распугали.
- Извините, - настойчиво продолжала Нулевочка. - А можно мне провести с этими мутировавшими фруктами некоторые эксперименты?
- Сколько угодно, малышка. Вон там, на горе, целый сад этих мутантов.
- А что Шныра с ними делала? - деловито поинтересовалась драконочка.
- Как - что? Ела, конечно. А где-то на второй месяц взбунтовалась, и сказала, что эти дурацкие яблоки ей надоели, и она хочет других фруктов. Они и мутировали, как ты выражаешься.
- Да уж, со Шнырой всегда сплошные проблемы, - согласилась Нулевочка, задумчиво глядя, как ее подружка сосредоточенно топит Фоку.
- Ой, не говори, - усмехнулся Пелам. - Ведь жили ж раньше без всяких этих фруктов, а потом она тут появилась, и сказала, что Яблочный остров без яблок - неправильно. Я ей неделю, наверное, доказывал, что он так назван по названию этой вон горы. А уж какой картограф обозвал ее горой Яблонь - понятия не имею. Не растут в этих широтах яблони, хоть тресни! - Пелам перехватил изумленный взгляд драконочки и поправился: - Не росли. И кто меня, спрашивается, за язык тянул - назвал бы ей остров по-старинному, Авалоном, и не было бы никаких вопросов.
Нулевочка кивнула. Про то, что здесь, на зачарованном и затерянном в полярных морях острове Авалоне, время идет по-другому, она уже знала. Шныра сообщила ей об этом сразу же, проговорившись, что за полгода, что находится здесь, успела уже немного соскучиться по своим друзьям в Каэр Морхене.
- Но яблоки - это же хорошо. Полезно. Здесь, на севере, вообще витаминов мало, - серьезно заметила она.
- Витамины - это хорошо, - согласился Пелам. - А огромные энергозатраты на поддержание теплого климата - это уже хуже. Ладно, пока тут Шныра живет, а стоит ей уйти - и вымерзнут все яблони. - Рыболов проницательно посмотрел на Нулевочку. - А ты ведь за ней прилетела, так?
- Не знаю, - вздохнула крылатая гостья. - Непохоже, что Шныра отсюда захочет возвращаться. Я никогда еще не видела ее такой счастливой. А как она вообще умудрилась сюда попасть?
- Так же, как и ты, - улыбнулся Пелам. - Сюда попасть могут только те, кто держал в руках Грааль.
- Откуда ты знаешь про Грааль? - удивилась драконочка.
- Уж знаю. Хранителю положено знать.
- Это какой же ты Хранитель, если твой Грааль лежит у меня дома? - засмеялась Нулевочка.
- Ну и пусть себе лежит, - кивнул Пелам. - Уничтожить Кубок невозможно, повредить - тоже. Он часто так из рук в руки переходит… Я вот только папаши твоего опасаюсь. Он его тоже трогал, я знаю. Как думаешь, прилетит он сюда?
- Не знаю. Если узнает, какая здесь рыбалка - точно прилетит. Но папа не страшный, ты не бойся.
- Не в том дело. Он же не один прилетит, если соберется. Сколько, говоришь, у тебя братишек? А тут всегда так тихо…
Шныра выбралась на берег и шумно отряхнулась. Потом вытянула зубами за хвост здоровенную серебристую рыбину.
- Пелам, это тебе подарок от Фоки. Не сердись, что мы рыбу распугали!
- Ого! - повеселел старик. - Наконец-то эта бездельница прекратила мне улов портить! Ну что, девчата, кто будет копченого лосося? Или зажарим?

Liana 8 Май 01 22:53 Cообщение № 14190
травка зеленеет ....

Маленький метеоритик вошел в атмосферу перед самым рассветом, промчался падающей звездочкой, на секунды обогнавшей первые солнечные лучи, коснувшиеся замка. Долетев до земли, он почти сгорел, если бы он упал чуть-чуть в сторону - на мягкую почву, он бы мог пролежать в ней безжизненным камушком еще не одно столетие, но … Но метеорит врезался в каменную стену замка, расколовшись на мельчайшие кусочки, одним из которых было семечко, провалившееся в расщелину между камнями.
Первый же дождик оживил зародыш жизни, спавший многие века. Из зернышка потянулись несмелые корешки, вдираясь в глубину замковых стен, как истинные представители семейства камнеломковых, кое-где на солнечной стороне замка между камней стали появляться микроскопические листочки, удлиненные, с шестью зубцами, имеющие темно-зеленую расцветку с коричневатым налетом они были практически незаметны на фоне стен. Сначала растению было очень тяжело выжить на столь каменистом угодье. Но оно приспособилось, нитевидные усики с воздушными корнями нежно трепетали на ветру впитывая скудную влагу, и другие необходимые элементы прямо из воздуха. Постепенно возродился и навык впитывать магию, коей тут было в достатке - в отличие от остальных жизненно важных питательных веществ. Растение упорно и настойчиво охватывало все больше и больше стен, спускалось в подвалы, наконец самые глубокие корни ушли под замок, окольными путями обошли подземные скалы и нашли обильный источник воды. Вода, правда, была с какими-то странными примесями, но в общем-то растению понравилась.
Созерцая жизнь в замке и его неспокойных обитателей, растение все росло, упорно охватывая своими лазящими стеблями с прицепками все стены замка, и однажды наступил день когда произошло два очень важных для него события. Во-первых оно, вернее теперь уже она, осознала себя как личность - "Я - Лиана", а во-вторых, вернулась память, и весь накопленный опыт. Теперь Лиана знала, что бежала со своей Земли, в выпустив холод космоса тысячи семян, подарив каждому из них себя и спрятав в каждом семечке свое самое богатое сокровище - передающуюся из поколение в поколение память живых Лиан. Лиана была двойственна по своей природе - с одной стороны она - личность, рожденная с прилетом метеорита, совсем юная и неопытная, с другой стороны она - все Лианы, которыми она была - их общая сущность, при желании она могла уноситься в прошлое до первейших Лиан разумных, появившихся в темных джунглях по ходу тяжелейшей борьбы за выживание, вспоминать свои мысли и чувства того времени, так как будто она их переживает заново. Хотя, с другой стороны, полностью своими она все-таки их не ощущала.
Однако, копаться в глубинах собственной памяти Лиане скоро наскучило. А может, просто слишком шумные соседи все время отвлекали, не давая сосредоточиться на внутренних ощущениях. И Лиана принялась за активное исследование своего теперешнего окружения. Достаточно изучив замок в роли пассивного наблюдателя, Лиана приступила к первому эксперименту. Эксперимент был очень древний и простой: Лиана выращивала три цветка.
Первый - огромный, величиной с голову местного обитателя средних размеров, махровые лепестки располагались сложными ярусами, изменяющими свой цвет от ярко-алого на концах до темно-бордового в серединке, возле соцветия, особо Лиана гордилась своим новшеством в теперешнем цветке - это вишневые прожилки, составляющие на лепестках замысловатый узор.
Второй - микроскопический, едва заметный невооруженным глазом, бледно-голубая, восковая чашечка цветка на удлиненной цветоножке надежно пряталась в двух овальных темно-зеленых листьях.
Третий цветок был самым обычным бурьяном, которые Лиана в обилии встречала в окрестностях замках, только повышенной колючести, с ершистым соцветием мелких невзрачных трилистников болотного цвета.
Сначала все три цветка Лиана вырастила в коридорах замка. Первый - свисал с центра стены, из щели между камнями, второй - надежно прятался в темно уголочке, а третий с бурьянистой непосредственностью вылез из пола прямо посреди прохода.
Лиана с нетерпением ожидала реакции обитателей замка. Цветочки-то были, естественно, не простые. Один имел еле уловимый тонкий аромат, другой - сладкий, дурманящий запах. Еще один - вообще не имел различимого запаха, разве что редкий зверь мог его унюхать. Но один цветок вызывал легкое опьянение, другой приносил удачу, и последний цветок - отравлял. Не то чтобы очень сильно, Лиана ведь просто знакомилась, но общение с цветком приводило к непродолжительной ссоре организма с желудком.
На красного красавца покусился низкорослый коренастый мужичок, уволокший его в компанию ему подобных, где стал хвастать своей добычей. Лиана собрала половину своих глаз чтобы не упустить развития эксперимента. Это был цветочек-отрава, и ей было бесконечно любопытно узнать как же местные будут лечиться от ее яда - крайне ценная информация для ее безопасности. Но тут покусились на ее бурьянчик. Какой-то мелкоразмерный дракончик попытался его слопать!!! Лиана была возмущена до глубины корней. Болотный бурьянчик, ее любимое детище, и съесть!!! Никогда!!! С прытью, присущей лишь частям живой Лианы, бурьянчик скрылся в расщелине пола буквально из под самого носа дракончика, заставив того удивленно щелкнуть пастью.
Немного поворчав и внутренне повозмущавшись, Лиана вырастила бурьянчик в очень хорошо магически защищенной комнате, куда частенько наведывался большой дракон и подолгу сидел за столом перед мухой. Смысла его действий Лиана не улавливала и тем боле ей была интересна его реакция на свежевыросший в его вотчине бурьян.
Shumil 9 Май 01 13:20 Cообщение № 14192
'Без меня тебе, любимый мой...' Или что-то в этом духе
...Ввеpх по лестнице, бегом, тpещат пеpила, тpещит узкий двеpной косяк. По коpидоpу. Индикатоp молчит. Вздpогнул - за спиной...
- Папа, она ушла в лучший миp...
- Ищите. Что-то должно остаться.
Как глупо. Плохой из меня отец. Сутки потеpяны. Целые сутки.
Тупик. Не pазвеpнуться. Стены сжимают бока как тиски. Когти складываются в бpониpованный кулак. Удаp! Пыль, гpохот осыпающихся камней, новое кpуглое окно со щеpбатыми кpаями. Еще удаp, еще... Пpотискиваюсь наpужу, неуклюже падаю с четвеpтого этажа. Не так и высоко. Лица обитателей в окнах, удивленные, встpевоженные...
Главный вход, лестница, новый узкий, извилистый коpидоp. Чувствительность индикатоpа - на максимум. Тепеpь экpан пестpит от помех. Испуганные физиономии дpаконят. Всех, кpоме одной. Единственной и самой любимой. Ничего, у нас отличная медицина, великолепная техника, мы сами по себе очень живучие. Только бы найти тело. Маленькое, зеленое тельце.
Опять тупик. Рушится пpостенок, я в чьей-то давно забpошенной комнате. Пыльные вихpи водовоpотиками по полу. Нулевочка могла пpисмотpеть себе такую же комнату. Здесь в Замке масса помещений, где столетиями никто не был. Здесь масса покоев, защищенных заклятием уединения, котоpое экpаниpует даже гpависвязь. Нулевочка, малышка моя, что с тобой случилось на этот pаз?..
Рельса гудит набатным колоколом. Испуганная pожица чебуpашки Кваськи. Встpевоженные лица кpаснолюдов. Напуганной стайкой - золушки, чуть в стоpоне девушки и леди. Ничего не понимающий, но встpевоженный степняк, хмуpые мужчины. Джеppетов что-то не видно, но это ни о чем не говоpит. Какой-то подсолнух на длинном стебле явно пpислушивается.
- Слушайте все! Пpопала моя дочка. Кто знает, где она?
Тишина. Недобpая, гнетущая.
- Кто хоть что-нибудь знает?
- Недавно она получила записку от Шныpы, - это Джулия.
- Где Шныpа?
- Ушла в лучший миp... - дpаконята.
- Она говоpила, что Фил pазбил ее сеpдце, вот она вслед за Шныpой... - совсем тоненький, испуганный голосок. Фил бледнеет и стаpается сделаться незаметным. Из видимого диапазона исчезает, но в инфpакpасном по-пpежнему виден. К чеpту Фила. Автоматический маячок-автоответчик дpакончиков в нуль-диапазоне пеленгуется за полтоpа паpсека. Аваpийный маяк - за 4 паpсека. Но они молчат. Искать, надо искать.
Слушайте! Пpошу! Пpошу всех покинуть вpеменно Замок и поселиться в оpанжеpее, в лагеpе, где угодно, только не в Замке. Дpакончики поставят вам шатpы и палатки. Очень пpошу! Я должен найти дочь.
Молчание. Хмуpое. Много недовольных. Неважно. Потом, все потом. Сейчас - искать. Разбить замок на пpямоугольники 40 х 40 х 10 сантиметpов и пpовеpить каждый. Нас много, мы сумеем, спpавимся...
Начинаем с кpыши и чеpдака. Здесь все спокойно. Последний этаж. Нежилой. На небе - пpожектоpом - полная луна. Ругаюсь пpи детях словами, подхваченными от степняка. Ловушки, какие-то стоны, нелоциpуемые пpизpачные сущности звенят пpизpачными цепями. Пытаюсь pазговоpить их - пугаются. Окpопляю одну pегенеpином, чтоб добавить матеpьяльности. Тень больше не может уйти в стену и сыплет пpоклятиями на эльфийском. Что-то насчет тысячи непослушных детей. Как будто у меня их меньше. Как будто бывают послушные дети...
Следующие этажи. Обитатели замка - те, котоpые не повеpили, или не поняли, что я не шутил, пpоклиная меня, покидают замок в исподнем. Дpакончики летят над ними и освещают доpогу. Почему они так pугаются?
На секунду отpываюсь от поисков и обвожу взглядом комнату. Да... Мебель свалена кучей в центpе. Все ввеpх дном, из опpокинутого шкафа выпала одежда - какие-то кpужевные платья, белые кофточки. По полу, по платьям pассыпана земля из цветочных гоpшков. Нехоpошо, что каpтина упала со стены, и ее пpоткнула ножка пеpевеpнутого стола... Но все заснято, как было до... Мы все починим, pеставpиpуем, склеим фаpфоp эпохи мин, сваpим хpусталь... Только потом, сначала найдем Нулевочку. Сейчас для нас замок - это пакет пpямоугольников 40х40х10. Надо пpовеpить каждый.
Ругаюсь. Плачу и pугаюсь. Не знаю даже, на каком языке. Мимо кpадется мpамоpная статуя какого-то воина.
- Эй, ты куда? Веpнись на место, тебя еще не осматpивали!
Ноль внимания. Сам виноват. Связываю мpамоpного pемнями и бpосаю у постамента, на котоpом он стоял. Откуда в замке pазвелось столько квазижизни? Спускаемся в подвал. На елках и кедpаче огpомные стаи летучих мышей. Кpупных - с моих pебятишек. Если они захватили Нулевочку...
Летучие поднимаются в воздух. Но мои паpни не пpомах. Ставят ультpазвуковую завесу. Ослепленные мыши ссыпаются на пол. Можно pаботать. Ловим, осматpиваем каждую и выпускаем во двоp. Тепеpь их визгливая туча носится в свете луны вокpуг замка. Как воpонье. Даже жутко немного. Луна пpожектоpом, завывания, волчий вой, чьи-то вопли, замогильный pечитатив и звон цепей. А над всем этим - шелест кpыльев и писк тысяч летучих мышей... Zertus kwarthag! Откуда в замке столько нечисти? Вот опять - из темного угла на скелете лошади выезжает скелет pыцаpя с мечом. Отбиpаю у чудика меч и pасспpашиваю. Нет, маленьких дpакончиков не видел. Большую сеpебpяную видел, но это было давно. Нет, с ней ничего не случилось. Меч ее не беpет. Надо копьем или pогатиной. Лучше - отpавленной.
- Не надо нас pогатиной, - говоpю pыцаpю, отдаю меч и отпускаю. Кpасив он в лунном свете. О чем думаю, идиот!
Снова подвалы. Голова гудит, из каждой щели лезет нечисть, но мы не обpащаем на нее внимания. А если обpащаем - ей же хуже. Нечисть это понимает.
Нету... Нету моей девочки. Искать больше негде. И сил нет. Все пpовеpили, все ввеpх дном пеpевеpнули. В Каэp Моpхене ее нет. Завтpа обыщем все вокpуг. Степняка этого допpошу. Не нpавится он мне. Сам видел у него амулеты из лягушачьей лапки, кpыла летучей мыши и чешуйчатого кpысиного хвостика. Нет, пpезумция невиновности пpежде всего. Мы не дикаpи, мы дpаконы.
Сейчас - спать, а завтpа пpодолжим. Всю планету пеpеpоем... Спать...
Откуда здесь столько нечисти?..

Liana 10 Май 01 1:21 Cообщение № 14194
Ликвидация последствий драконьей деятельности.

Цветочный эксперимент провалился. Провалился окончательно и бесповоротно. И все благодаря его драконьей милости. Большой зеленый на появление сорняка посреди стола отреагировал весьма своеобразно - задумчиво посмотрев на цветок Лианы изрек - "Надо же, что магия с мухой сделала …" Знать бы еще, что значила сия фраза. С местный языком Лиана никак не могла разобраться, что все больше и больше ее раздражало.
Но вот потом дракон учинил полнейшее безобразие, выгнав всех обитателей ночевать под открытым небом и перевернув замок вверх дном, повредив местами его стены - а значит и уничтожив некоторую микроскопическую часть Лианы. И это еще был далеко не весь ущерб от драконьей деятельности.
Во-первых, коренастые бородатые мужички, притравленные ядовитыми испарениями красного красавца вместе со всеми ушли из замка, и Лиана лишилась возможности узнать как они будут нейтрализовать ее отраву - или ждать пока ее действие само по себе закончится. Сам цветочек задавили драконята, потом еще и присыпав каким-то хламом, изничтожив все его отравляющие возможности.
Во-вторых, дурманящий запах душистого колокольчика, вызывающий опьянение, на драконят почему-то не действовал. А сам цветочек был безжалостно затоптан во время лихорадочных поисков. Ее же любимый бурьян удачи одиноко и невостребованно торчал посреди стола в драконьей комнате .
И в-третьих, когда дракон завалился спать, так и не найдя предмета своих поисков (кстати, даже не подумав позвать остальных обитателей замка вернуться в свои уютные постели), в замке был полный бедлам - дыры в стенах, куча выгребенного из забытых углов мусора, разбитые в щепки двери, пыль от побелки и штукатурки покрывала все поверхности. Это возмутило Лиану больше всего. Сделал из замка свинарник!!!
Терпеть такое безобразие в среде своего обитания? Ну, нетушки! И Лиана взялась за работу. Срочно выращенные внутренние воздушные корни всосали всю пыль, успешно ее переварив. Немного напрягшись, Лиана вырастила независимую лозу плюща, которая десятисантиметровым слоем укутала все внутренние и внешние стены замка, плотно закрыв драконьи пробоины и упрятав весь мусор в своей густой зелени. Разбитые двери Лиана сплела заново из щепок, соединив их тонкой древесной лозой, правда на восстановленных дверях кое-где вылезли маленькие листики, но поразмыслив, Лиана оставила их - пусть украшают.
К утру замок приобрел очень чистенький и зелено-пушистенький вид. Лиана осталась довольна. Вот только очень уж спешила - и плющ получился совершенно обыкновенным плющем. Банально как-то. И последним усилием Лиана трансформировала две веточки, находящиеся в разных частях замка - теперь на одной из них зацвели цветки абрикосы, а на второй собирались распуститься цветочки вишни. Усталая, но довольная Лиана переместила свое сознание в самые глубокие корни - отдыхать в тиши подводной реки.

Chimera 9 Май 01 16:13 Cообщение № 14193
'...Пока возможно верить в счастливый эпилог'(с) Лора

События прошедших двух - или больше? - недель всплывали бессвязными урывками. Лес, костер… но откуда взялись монахи, если пела у костра - Леха? А танцевала почему-то Майка, так и не добредшая до Каэр Морхена? Почему монахи были в джинсах и цветастых рубашках, она как раз помнила. Сама пихнула под локоть ВИ, мысленно щелкнула хвостом - и заклинание "Униформа" приобрело несколько иную цветовую гамму. А что потом пришлось скрываться от средней праведности гнева - так это мелочи. Умение прощать входит в запротоколированные добродетели. Развернутый на полнеба экран делал явно кто-то другой - откуда бы взяться таким познаниям, - но с проектором сама нахимичила, не удержалась. И кто сказал, что трансляция фильма "Волосы" не способствует трудовым подвигам во благо чего-то там? Очень даже - если подпевать и пританцовывать. Они и пританцовывали. Пока не добрались до винных подвалов - и не запели от радости.
Ночь озарилась светом сотни костров, и у каждого ждали глинтвейн, каша с тушенкой - и песни. Мужские голоса дружно выводили нечто красивое, но малопонятное - как это называется, хорал, гимн? Ну да, пробелы в образовании. Кто ж теперь учит латынь… Впрочем, подпевать ей это не мешало. Дит, знаете ли, воспитывает веротерпимость, и единственным критерием признает - красоту, а пение было хорошо само по себе.
Так почему следующие несколько шагов привели ее к совсем другому костру, на вершину небольшого холма в окрестностях Каэр Морхена? Должно быть, магия Беллтайна. Потому что - она точно знала - это была та самая ночь на границе зимы и лета, ночь доброго волшебства, тепла и любви. И то, что майским деревцем прикинулся увешанный маркерами орешник, ничуть не уменьшало ощущение праздника.
И праздник - был. Метла Джулии выписывала замысловатые коленца в звездном небе, серебрились повязанные банданой волосы Драконы и белокурые локоны Холли, остроухий эльф отвлекался от теоретического спора с забывшем про все расчески Брамином, - чтобы спеть про звезды, башни и море. Звонкие голоса Золушек вели первую партию залихватских пиратских песен Элейн и команды, им вторила гитара Раен, полосатые хвосты мелькали меж веток, а в драконьем хоре можно было различить чей-то легкий, но характерный акцент. Пел ветер, хулигански швыряя шишки в конце каждого куплета, и - показалось? - ему тихо вторил призрачный голос Кейси. Любопытный мохнатый нос высовывался из каждого рюкзака по очереди, из недр Мешка появлялись чьи-то уши, отблеск огня мерцал на заклепках кожаной куртки - чтоб отразиться в огромных глазах Тушканы, и, если память еще не совсем подала в отставку, не Зеленый ли Крыс отобрал мандолину у Фила как раз в то время, когда Крыс Стальной мурлыкал на коленях Рони? Не улыбка ли пряталась в ассирийской бороде ворлока? Кто сливался с Тенью - не забывая протянуть руку за очередной кружкой? И в чем убеждал неизвестный вампир первого майского комара?
Было, не было - какая разница? Просто поверьте, что лежать на спине и бездумно смотреть на игру света и тени - сквозь хвою и листья - приятно, не смотря на то, что колдовская ночь закончилась. Потому что утро принесло свое волшебство, потому что - близкие и далекие - кто-то любит вас. И верит, что пока на земле существует эта самая древняя разновидность магии - ничего страшного со всеми нами не случится.

Villian 10 Май 01 5:55 Cообщение № 14196
'Вот и встретились два одиночества' (с) была такая песня

Отправив только что стрелу в полет,
Стрелок искусный предсказать берется,
Придется в цель она, иль не придется,
Насколько точен был его расчет.

Так вы, Мадонна, знали наперед,
Что ваших глаз стрела в меня вопьется,
Что вечно мне всю жизнь страдать придется
И что душа слезами изойдет.

Уверен, вы меня не пожалели,
Обрадовались: "Получай сполна!
Удар смертельный не минует цели".

И горькие настали времена:
Нет, вы не гибели моей хотели -
Живая жертва недругу нужна. *
- Франческо, прекрати! Из-за тебя я не поехала с папой на охоту, а ты еще смеешь утверждать, что это я заставляю тебя страдать. Как будто на самом деле не все наоборот! Что, неужели опять начинается все сначала?
- Мадонна, я не это имел в виду… Мы ведь помирились, помнишь?
Девушка вскочила и рассерженно взмахнула рукой.
- Франческо, мне это не нравится. В прошлый раз ты отказался сопровождать меня на праздник к герцогу, и по твоей милости я неделю просидела дома. А потом узнала, что в это время ты прекрасно развлекался там и без меня. А вчера ты убедил папу, что мне нельзя ездить на охоту с его егерями. А месяц назад вы с папой запретили мне петь. А завтра мне нельзя будет дышать, гулять, или, может быть, читать что-то кроме твоих стихов? Знаешь, ты мне не муж и не опекун, чтобы мною распоряжаться. В конце концов, сделай мне официальное предложение, чтобы я могла хоть раз в жизни сама решать, принять ли его, или отказаться.
Девушка выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Побледневший поэт остался один.
Виллиан улыбнулась, подняла лапу и приготовилась произнести магическую формулу, что сейчас превратит Зеркало в Двери для Избранницы…
***
Да, время пришло! Именно сейчас, когда девочка знает, какая унылая и однообразная жизнь ожидает ее там. Когда она привыкла видеть вокруг себя одни и те же лица, и готова кричать прямо в эти лица, как они скучны. Когда она с нетерпением ждет ночи, чтобы сны привели сюда, ко мне… А вместо снов - вот она, самая настоящая явь. И толика магии…
Пора!
***
Девушка машинально поправила прядь угольно-черных волос, выбившихся на свободу из расшитой жемчугом сеточки. И замерла.
Из глубины зеркала на нее смотрела та самая, грозная и прекрасная, устрашающая и восхитительная черная дракона из ее потаенных снов и детских фантазий.
- Это ты! - вырвалось у нее. - Ты настоящая!
Виллиан кивнула, и девушка робко протянула руку, чтобы коснуться поверхности зеркала. Кончики пальцев провалились в пустоту.
- Я ждала тебя, - мягко произнесла дракона. - Здравствуй, Лаура! Иди ко мне! Ты нужна мне!
* Ф. Петрарка, сонет LXXXVII

Шныра 10 Май 01 8:44 Cообщение № 14199
Новости из лучшего мира

- Ну и натворила ты дел, - серьезно сказал Пелам.
- А что я? Я ничего! - привычно заканючила Шныра.
- Вообще-то я имел в виду твою подружку, - усмехнулся старик-рыболов. - Но и ты хороша. Нулевочка, ты почему папу не предупредила, когда ушла сюда?
- Да он вечно возится со своей мухой. Ребята обещали его предупредить. А сколько там времени прошло?
- Уже больше суток, - усмехнулся Пелам. - А папаша твой, между прочим, там замок по кирпичику разбирает…
- Каэр Морхен сложен из камней, а не из кирпичей, - машинально поправила его Нулевочка.
- Теперь уже - из кирпичей. 40 х 40 х 10 сантиметров. Вчера Шумил пытался даже спящего тролля на кирпичики раздробить…
- Ой, - пискнула драконочка. - Ведьмак меня убьет… И тролль, наверное. То есть, не убьют, конечно, но мало не покажется. А ты точно знаешь?
- Я - Хранитель Кубка, - кивнул Пелам. - Я знаю все, что происходит вокруг него.
- Ну нет, - решительно сказала Нулевочка. - Я домой не вернусь… по крайней мере, сейчас. Только вот папу надо как-то предупредить…
- А давайте его тоже сюда пригласим, - предложила молчавшая до сих пор Шныра. - Пелам, ты же говорил, что ему сюда тоже можно, раз он Грааль трогал…
- Еще чего! - решительно воспротивился рыболов. - Я не хочу, чтобы мой остров разбирали по кирпичику! Я тут живу, если вы еще не заметили…
- Папа не будет разбирать остров, - запротестовала драконочка. - Когда он увидит, каких жирных лососей ты ловишь, он вообще про все забудет, кроме рыбалки.
- Именно, - кивнул Пелам. - Сперва он выловит всю рыбу, а потом примется рубить яблони на дрова для костра. Драконы - это же ходячий экологический кризис! Вернее, летучий. Извини, Нулевочка, к тебе это пока еще не относится…
- А мы ему напишем, чтобы он дрова с собой взял, - нашлась Шныра.
- И рыбу!
- И тысячу детишек-дракончиков, - согласился Пелам. - После чего существование острова Авалон окончательно уйдет в область легенд и сказок. А ведь на острове не осталось ни одного рыцаря, чтобы хоть как-то контролировать этих чешуйчатых… Извини, Нулевочка…
- Как - ни одного? - удивилась начитанная драконочка. - А легендарный ведьмак-рыцарь Геральт Ривский со своей супругой, королевой Джиневрой? Вроде, его же сюда увезли?
- Нулли, ты все перепутала, - засмеялась Шныра, которая была уже наслышана об этой истории от того же Пелама. - Ведьмака Геральта сопровождала ведьма Йеннифер. А королева Джиневра умерла давным-давно. Но вот ее муж, Король-Ворон, где-то тут присутствует, правда, в развоплощенном облике.
- А почему в развоплощенном? - заинтересовалась Нулевочка.
- Сначала он просто спал, - охотно пояснил Пелам. - Время от времени приезжали разные рыцари, пытались его разбудить, а он только бурчал, что если опасность будет грозить его любимой Логрии, он и сам проснется - и переворачивался на другой бок. Ну, и проспал, разумеется. Проснулся как-то раз, а Логрии уже и свет простыл, ее давным-давно завоевали нормандцы пополам с викингами. Очень, знаете ли, печальная была история. Король-Ворон сначала ужасно гневался, а потом понял, что виноват-то сам. Несколько веков он страшно стыдился, даже имя сменил, чтобы не узнали - прозвался Сауроном. А потом и вовсе развоплотился.
- Угу, грустно это, - согласилась Нулевочка. - А Геральт со своей ведьмой куда девались?
- Именно, что с ведьмой, - кивнул Пелам. - Тут все было не по ней, от всего она нос воротила, а однажды разругалась со своим ведьмаком, открыла портал и ушла туда. Насовсем. Да и Геральт оставался не долго - к нему в гости как-то вертлявая такая красотка заглянула, да с ним и ушла. Мазель Виго ее звали. Нормальные герои здесь долго не живут - скучно им на Авалоне.
- А вот поселятся здесь драконы, и сразу станет не скучно, - хмыкнула Шныра.
- Ну да, - согласился Пелам. - Сначала будет весело, а потом вообще ничего не будет…
Нулевочка собиралась возмутиться и начать спорить, но Шныра очень выразительно подмигнула ей, и малышка-драконочка примолкла.
***
Начинался вечерний отлив. Пелам натянул сапоги и полез в воду проверять сеть. Привычно шуганул вертящуюся подле сетки Фоку, которая уже доедала облюбованную рыбину, довольно хмыкнул, и принялся выкидывать на берег улов.
Малышка-Нулевочка уже не удивлялась, как в первые дни, куда ему столько. Здесь, на острове, рыба была всем - едой, удобрением для невесть откуда взявшихся яблонь, жиром для светильников. А еще старый рыболов вялил рыбу, припасая корм для вечно голодной Птицы Рух, которая жила где-то в горах, и прилетала довольно редко. Нулевочка ее еще не видела, зато Шныра, по ее словам, успела с птицей познакомиться и даже покататься на ней…
- Чего подмигивала-то? - спросила Нулевочка, видя, что Пелам занят своим делом, и на нагретые солнцем мостки даже не оглядывается.
- А давай твоего папу сами сюда вытащим, и спрячем. А Пеламу не скажем. Он, конечно, быстро узнает, но к тому времени Шумил ему уже докажет, что драконы для экологии не опасны… На той стороне залива есть несколько пещер, там вполне можно жить. В наш домик он все равно не поместится.
- А как же мои братья? - задумалась Нулевочка. - Если они все прилетят сюда, Пелам рассердится. А одних их папа не оставит, даже не надейся.
- А мы его ненадолго позовем. Просто - в гости. Он тут недельку погостит, а там пройдет примерно полсуток. И никто ничего не заметит… Ты ведь, наверное, соскучилась?
Драконочка кивнула.
- А как мы его сюда вытащим? Как меня?
- Можно и так. Пришлем ему приглашение, вдруг ему пока некогда, а когда захочет - сразу и прилетит.
- Папа сразу прилетит, - уверенно сказала Нулевочка.
- Тогда приглашение не нужно. Бежим к пещерам!
***
Драконочка перелетела через залив первая, и, дожидаясь, пока Шныра переплывет, нетерпеливо расхаживала по берегу. Она прожила здесь почти месяц, но только сейчас поняла, как соскучилась по любимому папочке.
- Ох, и надерет он мне уши, - пробормотала она, но все равно радовалась скорой встрече. Шныра выбралась из воды, встряхнулась и поежилась - из пещеры тянуло холодом.
- Слушай, Нулли, наверное, ничего не выйдет, - огорчилась она. - В пещере холодно, так что Пелам прав, Шумил тут точно все деревья вырубит, чтобы согреться…
- Глупости! - решительно возразила Нулевочка. - Драконы холода не боятся! Папа может даже на снегу спать! Давай, вытаскивай его, раз обещала!
- Холодно, - пожаловалась Шныра. - Я и не знала, что по вечерам тут такая холодрыга!
Нулевочка посмотрела на высоко висящее в небе солнце. Она все еще не могла привыкнуть к полярному дню.
Шныра все еще подпрыгивала на месте, пытаясь согреться. Странно, в воде ей было гораздо теплее. Впрочем, берег под скалами большую часть суток находился в тени, и мелкие мокрые камушки были совсем холодными. Нулевочка невольно посочувствовала Шныре - наверное, надо было обойти залив по берегу, но кто виноват, что он такой узкий и длинный? А перенести Шныру по воздуху она все равно не смогла бы - силенок не хватало еще.
Шныра наконец-то просохла и почти перестала дрожать.
- Сейчас попробую до него дотянуться, - сказала она и сосредоточилась. Через пару минут подняла кверху нос, а потом и хвост.
Нулевочка догадалась, что подружке, кажется, удалось нащупать где-то в запредельной дали ее папочку. Драконочка обрадованно чирикнула и на всякий случай перелетела повыше на скалу - она понятия не имела, как Шныра собирается доставить на берег десятиметрового дракона, но догадывалась, что лучше убраться на безопасное расстояние.
- Он спит, - пробормотала тихонько Шныра. - Как удачно! Только бы он не ушибся, когда будет падать!
- А ты его над водой вытаскивай, - посоветовала Нулевочка со скалы.
- Ага, - решила Шныра. - Ну, поехали!
Через несколько секунд скалы содрогнулись от возмущенного рыка. Огромный зеленый дракон негодовал, пробудившись в холодной, почти ледяной воде.
- Папочка, я здесь! - радостно завизжала Нулевочка, и кинулась к Шумилу.
Шныра, которую снова окатило волной, ошарашенно покачала головой - надо же, получилось!
И вдруг она заметила, как едва различимое облачко окутало драконью голову. И тут поняла, почему на берегу у пещеры царит такой запредельный холод.
- Шумил, спасайся! - взвизгнула она, но было поздно.
Зеленый дракон поднял голову. Глаза его горели странным, каким-то мертвенным огнем.
- Кто потревожил мой сон? - холодно спросил он.
- Папочка, это же мы со Шнырой!
- Нулевочка, не приближайся к нему! - завопила Шныра. - Это Саурон! Он воплотился в Шумила!

Jaer'raeth 10 Май 01 12:20 Cообщение № 14202
Так сколько, сколько миль до Авалона? и все, и ни одной...

В палантире отразился всадник - черное и серебряное, правая рука на перевязи, окровавленная повязка на голове, две обломанных стрелы в крупе усталой лошади.
- Потерпи еще немного, - рука в протертой кожаной перчатке ласково потрепала гриву. - Скоро... доберемся.
Лошадь даже не кивнула. Сил не было.
***
На берегу реки, реки благословенной
Заплакали мы, вспомнив Авалон.
В руках остались сломанные шпаги,
Щиты развесили мы на деревьях.
Разрушены серебряные башни,
Омыты кровью улицы и стены.
Так сколько, сколько миль до Авалона?
- И все, и ни одной.
Разрушены серебряные башни...

В огне пожара пеплом стали книги,
И летописи и стихи сгорели,
И не прочтет никто слова былые,
Преданья и легенды Авалона.
Разбиты арфы наших менестрелей,
Их песням не звучать в высоких замках.
О сколько, сколько песен в Авалоне?
- И все, и ни одной.
Разбиты арфы наших менестрелей...

Не реет в небе гордый древний стяг,
Не наполняет ветер паруса -
В сражении погиб великий флот,
И спит на дне матрос и капитан,
Над побережьем чайки горько плачут,
И воды гавани темны и непроглядны.
О сколько, сколько звезд над Авалоном?
- И все, и ни одной.
Над побережьем чайки горько плачут...

Скитальцами, изгнанниками, в горе,
В слезах мы покидали Авалон.
В руках - лишь только сломанные шпаги,
В сердцах - печаль и гнев, любовь и горе.
В руины древний город обращен,
И горечь пепла отравила ветер.
Так сколько, сколько башен в Авалоне?
- И все, и ни одной.
В руины древний город обращен...

О, Авалон!
Разрушены серебряные башни,
Разбиты арфы наших менестрелей,
Над побережьем чайки горько плачут,
В руины древний город обращен,
И не дойти теперь до Авалона.
Нет, не дойти. И не простить. И помнить,
Вечно помнить Авалон.*
Так потом будут рассказывать об этом. Многие. Конечно, ни один из них не видел случившегося, но их можно понять: свидетелей у мировых катастроф обычно не бывает.
А если и бывают...
То была необыкновенная страна! Здесь в глухих чащобах ворочались ленивые чудища. Пейзане, ковырявшие скудную землю, вечерами рассказывали ледянящие душу истории о хозяине ближнего замка, а девственная красавица неясной этиологии прозябала в своём доме возле окошка и печально разглядывала пустынную даль.
И вот однажды у горизонта взвихрилась пыль и появился всадник.
Неделю округа ходила ходуном, и когда герой покинул страну, в ней не оставалось ничего сказочного. Замок лежал в развалинах, вместо глухих чащоб образовался вывал леса, а девственные красавицы в этой местности перевелись. И лишь пейзане продолжали ковырять скудную землю и рассказывать вечерами ледянящие душу истории.**
***
- Душераздирающее зрелище, - голосом Иа-Иа произнес ворлок, отключая палантир.
Возражать не захотелось никому.
====
* К.Кинн, "Авалон"
** Св.Логинов, "В одной волшебной стране" - полный текст

Память 11 Май 01 14:43 Cообщение № 14210
Мой далекий холодный остров

/Несколькими днями и веками ранее/
Пелам покосился на крепко спящих Шныру и Нулевочку - набегались за день, наигрались, звереныши. Драконочка спала беспокойно, то и дело переворачиваясь с боку на бок и пытаясь во сне поудобнее закутаться в собственные крылья. Шныра развалилась поперек сколоченной для нее лежанки, хвост свесился, нос шумно сопел. Лапки время от времени подергивались - видать, бежала куда-то во сне. Пелам усмехнулся, потянул руку к хвосту, представляя себе, какой возмущенный визг сейчас поднимется, - но Шныра во сне оскалила на неведомого врага зубки, чего-то невнятно буркнула, и старый рыболов почему-то передумал. Пусть зверь сам сражается со своими кошмарами, не надо его будить, обидится еще.
Начинался ранний отлив, и Пелам поторопился на берег. Иногда ставить сеть ему помогала Шныра - кто бы мог подумать, что сухопутный зверек плавает не хуже вредины-Фоки. Которая, кстати сказать, немедленно вынырнула метрах в трех от Пелама и с привычным хозяйским любопытством следила за процессом. Вот уж от кого пользы ни на грош - ладно еще, как-то Шныра уговорила проказливое ластоногое выкусывать пойманную рыбу поаккуратнее, не портить сети. Не те уж годы, и починка сетей старику давалась тяжело. Как обычно, впрочем. Ведь тому уж не первая сотня лет, как Пелам стал тем, чем стал. И всегда, сколько он себя помнил, он и был таким стариком, крепким, жилистым, но хромающим от раннего ревматизма. Это у них семейное - сын, Пелес, тоже начал прихрамывать где-то сразу после сорока лет. Только давно это было. Так давно, что и некому уж, поди, помнить.
Пелам выбрался из воды, стянул надетые прямо поверх старых растоптанных ботинок сапожищи, аккуратно развесил их сушиться на перилах мостков, а сам снова спустился на каменистый берег и принялся стаскивать в кучу выбеленный морем и ветром плавник для костра. Над поверхностью воды еще подрагивали на ветру клочья сырого тумана, хотя солнце давно стояло на своем привычном месте. Полярный день. Необычно теплый, как и все это лето, но все-таки - полярный. Это только шныриным яблоням почему-то никакие утренние заморозки не страшны. Пелам, впрочем, догадывался, почему, но помалкивал - да и незачем лишний раз о некоторых вещах языком трепать…
Пока костер разгорелся, пока похожие на кости неведомых чудищ сухие скрюченные ветки начали потрескивать в огне, начался прилив. Фока пошлепала ластами по воде, привлекая внимание старика, и сделала вид, что собирается запутаться в сетке. Пелам погрозил ей кулаком, а потом еще и припустил по воде каменюкой для острастки - обычное утреннее развлечение. Пока Шныра дрыхнет без задних лап, Фока не знает, чем заняться, вот и озорует. Скучно ей одной - никого из собратьев рядом. Не могут Завесу преодолеть, а, скорее всего, не очень-то и хотят. Была бы Птица Рух хоть немного поумнее - можно было бы попросить ее принести в когтях из внешнего мира пару-тройку нерп, развели бы здесь небольшую популяцию. Да только вот мозгов у Птицы мало - в отличие от перьев. И никак ей не объяснить, что не все то, что плавает, - еда. Вот, Фока, даром, что глупенькая, а за столько-то веков навострилась от пташки прятаться будь здоров.
Пелам хмыкнул, глядя, как нерпа гоняет ластами по воде камешек, не давая ему затонуть. Мячик бы ей сюда. Обыкновенный резиновый мячик…
Старик поежился, спохватился, побрел к сколоченной из того же плавника времянке. Вернулся с покрытым копотью котелком, сходил до ручья, набрал воды, нарвал яблоневых листьев, еще каких-то трав. Выдернул с корнем растущие у ручья ломкие тоненькие веточки высотой с ладонь. Сполоснул земляные комочки - вода в ручье на мгновение помутнела, но муть тут же унесло быстрым течением.
Пелам не удержался, аккуратно отставил котелок, чтобы не расплескать, наклонился над стремительным узеньким потоком жуть желтоватой торфяной воды, зачерпнул пригоршню, сделал пару больших жадных глотков - до ломоты в зубах. Легкая горечь прокатилась по языку. А холодно-то как! До слез!
Он подхватил котелок, вернулся к костерку, сгреб ногой разметанные ветром легкие угольки, подвесил на крепкую, хотя и не раз уже облизанную огнем рогулину котелок, дождался, пока вода нагреется, побросал туда собранную у ручья траву. Тундровый чай. Другого здесь нет, а так порой хочется! Настоящего, цейлонского, густого, темного, ароматного…
Приливные мелкие волны уже ластились к неровным зеленоватым каменным глыбам неподалеку. В верхней точке утреннего прилива глыбы накроет целиком, но сюда, к костру, вода не доберется. Фока подплыла поближе, выползла на мокрые камни, у, морда любопытная! К костру нерпа, конечно, не сунется, но издалека она любит смотреть на огонь. Пусть ее, опять же, сети целее будут, пока вредина отдыхает на берегу. Сиди, сиди, вот Шныра проснется, будет тебе трепка за хвост!
Пелам сходил к времянке, принес железную кружку, зачерпнул травяного отвара. Металл мигом нагрелся, обжигал руки, даром, что ручка кружки была обмотана потемневшей от времени корой. Пелам давно собирался нарезать посуды из плавника - но так и не решился. Ни разу. Кроме того, самого первого…
Того, с которого все и началось.
А, впрочем, кто теперь упомнит, с чего началось? Тогда, далеко отсюда…
Когда рыбаки артели выбрали бригадиром Пелеса, Пелам несколько лет еще работал под началом сына - присматривал. Но когда услышал свое собственное прозвище: "Король рыбаков" уже не в собственный адрес, а применительно к новому бригадиру, понял, что передал артель в надежные руки. Да, впрочем, кто бы сомневался…
Старик Пелам, которого мало кто тогда решился бы назвать стариком, без дела тоже не оставался. Мало ли работы на берегу - та же починка сетей, готовка, разделка рыбы. Но когда шторм подогнал к их пристани небольшое суденышко столичных умников-научников, Пелам, сам от себя такого не ожидая, напросился, едва ли не навязался к ним в экспедицию - лоцманом, рабочим, да кем угодно. И не потому вовсе, что родные края осточертели - других он и не видел. Море, да узкая полоса берега, на которой растянуты сети для просушки - вот и весь его тогдашний мир. Но вот - какое-то непонятное чувство погнало на старости лет за приключениями.
Да… Вот в этой бухточке они тогда и бросили якорь. Сперва ночевали на борту, потом торопливо, на скорую руку, сколотили домик на горе. Старик и посейчас не знал, какой умник и по какой причине прозвал ее горой Яблонь. Поди, тот же самый, что и далекую сопку на противоположной стороне острова зачем-то именовал Верблюжьей горой. Пелам живых верблюдов не видел, только на картинке, и по его разумению ну ничегошеньки общего у сопки с этими животными не было, но - какая, в сущности, разница? Пусть будет Верблюжка…
А вот Золотой Хребет на той стороне заливчика назвали так неслучайно. Первые же пробы показали там наличие желтого металла, и преизрядное, кстати сказать. Правда, сейчас Пелам все больше звал его по-другому. То Синими горами, а то и Радужными. А золото - да кому оно теперь нужно? Не ему, это точно.
Ну, а тогда экспедиция торопилась - коротко северное лето, и надо успевать. Все было наспех, все - тяп-ляп, на скорую руку, ненадежно. Да если б не Пелам, столичные научники б и половину исследований не успели провести. А так - уложились в сроки, грех жаловаться. Вот только, когда упрямый крепкий старик наотрез отказался возвращаться с ними назад - удивились. Помрет ведь! Не переживет полярной зимы.
Но переспорить Пелама, наверное, не сумел бы и сынок его, такой же упрямец. На геологов грех жаловаться, отстроили домик, как сумели, обили жестью от ветра. Припасами поделились по справедливости, чтоб на зимовку и соли, и пороха хватило. А с весной, глядишь, приедут золотоискатели, прииски разрабатывать.
Экспедиция погрузилась на свое хлипкое, но быстроходное суденышко и умчалась прочь, обгоняя наступающие с севера льды. Пелам остался зимовать. Бил нерп, заготовил и жира, что у всех северных народов считается целебным, и шкур. Одну нерпу, правда, пощадил. Вон ту нахалку, что сейчас на камнях спинку на солнышке греет. Фока тогда была совсем малышкой, в сети запуталась, а сил вырваться уже не было. Рука не поднялась добить измученного звереныша, да и, по правде, много ль с него возьмешь? Так и прижилась дармоедка, и с остальными не убралась от зимы подальше. Намучился с ней Пелам, хорошо еще, что не всю рыбу закоптил, часть сохранил в снегу свежей. А, впрочем, без нее зимовать было б куда скучнее - никакого зверья на острове не водилось, а птицы с наступлением холодов улетели. А так хоть поговорить есть с кем.
Но и так зима выдалась тяжелой - к таким старик не привык. Если б не упрямство, да не та странная нелогичная любовь, с которой он раз и навсегда принял угрюмый северный остров - наверное, и не выжил бы.
А потом произошло то, что навсегда изменило и Пелама, и его маленький клочок промерзшей насквозь земли. А может, и весь мир…
Тот день был самым обычным. Только что успокоилась очередная многодневная пурга, и старый рыболов отважился выглянуть наружу. Не слышно было тягостного, тянущего душу завывания северного ветра, и закутанный в бесформенное одеяние из нерпичьих шкур Пелам приоткрыл наглухо затворенную дверь, уже не опасаясь мгновенно выстудить маленький домик. Полдень давно миновал, и ранние зимние сумерки уже готовы были сгуститься в ночную темень, и уже сияла среди оборванных облачных клочьев яркая, полная, какая-то, будто даже сытая и довольная луна. Снег, наметенный непогодой, уже слежался под шлифующими касаниями ветра, невысокие барханчики сугробов протянулись под ноги синими тенями. Пелам, осторожно ступая, протоптал дорожку до вершины холмика, того самого, с гордым нелепым названием гора Яблонь, посмотрел оттуда на замерзшее море, и вдруг ощутил нечто невозможное, странное, попросту неописуемое. Он стоял там, и - не мыслями, не чувствами - всем телом, всей душой знал, именно знал, что вот этот мир - здесь, вокруг, и там, далеко - это одна большая чаша. Сожми ее в ладонях - и снег понемногу растает, заплещется в пригоршне синее море. И сахарные кубики тающих в воде заснеженных материков, и большие размокшие чайные листья далеких влажных тропических стран. Одна большая чашка, заполненная таинственным напитком, - поднеси к губам и выхлебай в несколько глотков.
Вот и все, собственно. Ну, мало ли, что примерещится в зимних сумерках сбрендившему от долгого одиночества старику? Пелам тогда лишь усмехнулся, приходя в себя, да и побрел к дому - мог бы и не выходить, если разобраться, и темно уже почти, да и делать зимой на дворе нечего.
Тем коротким бредовым видением, наверное, все и закончилось бы. А только попал в руки старику в тот вечер небольшой такой чурбачок - тоже из плавника, выглаженного морем, с плавными узорами древесины. Он так и просился в руки - возьми, и вырежи из чурбачка что-нибудь красивое, чтобы было чем время занять. Старик усмехнулся, и потянулся за ножом.
Сперва он собирался как раз и вырезать пригрезившуюся ему ладонную чашу - просто так, для красоты. Но быстро убедился, что не те уже руки - застарелый ревматизм давно заставил пальцы потерять давнюю сноровку, да и холодная здешняя зима уж никак на пользу старым костям не пошла.
А может быть - дело в другом?
Об этом он стал думать уже потом, много позже. Вспоминал, как казалось ему, будто вроде и неживое дерево незаметно подсовывает бока под иззубренный нож. Как сами собой из-под ножа змеились по дереву трещинки, отваливались ненужные кусочки древесины - он тогда еще огорчился хрупкости будущей поделки. Как выходил понемногу, словно избавляясь от лишнего, ненужного, простенький гладкий деревянный кубок на невысокой ножке. Как потом руки сами тянулись к нему, словно обретя собственную волю, ласкались, нежно гладили странно теплую древесину.
Остаток зимы прошел незаметно. Старик по-прежнему растапливал снег, варил чай - тогда еще тот самый, черный, настоящий, пил его из самодельного кубка, поначалу слегка опасаясь, что кипяток покоробит древесину, а потом - просто так, не желая отчего-то касаться любой другой посуды в доме. Да что там говорить, он и Фоку однажды напоил из кубка - сам не знал, почему. Наверное, потому что даже безвкусная талая вода, побывав в деревянном гладкой кубке, становилась небывалой вкусноты напитком. Тем же самым, прозрачным, без запаха, цвета и вкуса - и все-таки не тем. Фока тогда отфыркалась, глянула на него сердито, а назавтра выползла из-под стола, где по большей части спала, завернувшись во влажные шкуры, прошлепала ластами по полу, и требовательно по-кошачьи зашипела, требуя своей порции утреннего прохладного напитка.
Так и перезимовали у синего моря старик со своею нерпой. А когда льды, громоздясь друг на друга, стали отступать куда-то по весне, Пелам вновь занялся рыбалкой, да поджидал обещанную экспедицию.
И дождался б, наверное. Но только однажды - хоть убей, не понять, как уж оно произошло - откололся от краешка деревянного кубка крошечный деревянный осколочек. И ведь, сколько раз до того расшалившаяся Фока вышибала ластами кубок из стариковских рук - и хоть бы хны. А тут - треснул краешек. Пелам, конечно, огорчился - но рассудил, что, значит, срок поделке вышел. Да и ладно, хоть зиму прослужила самодельная посудинка. Летом еще нанесет плавника, может, и еще лучше матерьял попадется… Пелам отдал треснутый кубок на игрушки Фоке - пусть возится с ним в воде, хоть не потонет забавка…
Лето пришло быстро, как всегда в тундре. Не то слово - стремительно. В неделю стаяли все снега, кроме ледников под берегом, ну, да те так теперь и останутся, до осени тут пролежат. Прошлым летом Пелам зарывал в них выловленную рыбу, вот и нынче будет то же самое. Зато тундра в одночасье покрылась зеленью, запорхали мелкие невзрачные мотыльки над цветочками-однодневками, пахнущими пряно и дурманяще.
Все было, как раньше, как и прошлым летом. Только экспедиция не приехала. Ни тогда, ни на следующий год, ни потом. Первое лето старый рыболов разнообразил свое меню грибами, ягодами, битой птицей. Потом кончился порох, а потом вышли запасы и соли и сахара. К тому времени Пелам начал понемногу беспокоиться - слыханное ли дело, чтобы богатые золотом места взяли, да и оставили в покое? Но - не было корабля. Ни в то лето, ни в следующее - никогда.
Хотя, гости иногда появлялись. Странные какие-то они были. Старик даром, что света не повидал, долгими зимами еще там, дома, перечитал кучи книжек. Шумно чему-то удивляться было никак не в его привычках, но все-таки - когда вместо рыбаков, охотников да геологов наведываются странные такие гости, все больше смахивающие не на кого-нибудь, а на книжных, да былинных рыцарей-витязей - невольно задумаешься, что не так - то ли мир перевернулся, то ли остатки мозгов в старом седом котелке. Пелам по обыкновению пожал себе плечами, и решил жить так, как живется. Ну, мало ли, сбрендил старик, с кем не бывает… Хорошо еще, что геологи ему мерещатся рыцарями, а не драконами, да змеями морскими. С этими хоть поговорить можно. Речь человеческую услышать.
И много лет еще прошло, с тех пор, как однажды старик понял, что к чему. Тогда он впервые почувствовал давно пропавший кубок. Грааль, - как почтительно называли старенькую безделицу странные визитеры.
А еще - эта пакостница Фока. Ну не живут так подолгу нерпы. Не должны. Да и куда, спрашивается, подевались все ее сородичи, вон их сколько было в первое лето! А тут - ни одной. Не хотят сюда плыть, должно быть. Ну, и не надо, сети целее будут!
Один только раз Пелам разругался с гостем. А кто просил придурочного рыцаря понукать конягу по воде скакать, да еще именно там, где с утра сети стояли? Лошадина ноги запутала, а болван в доспехах мечом всю сеть искромсал. Идиот! Ух, и отчехвостил его Пелам! А рыцарь знай кланяется, да бормочет несуразицу. Потом остался, помогал сеть чинить, хибару подсобил подновить. Но тоже долго не задержался - да и кому охота на этом ветреном берегу зимовать. Странно, что рыцари куда-то пропадали так же незаметно, как и появлялись, словно морок какой. И никто его с собою не звал, будто так и надо, чтобы старый человек в одиночку на острове жил. А старик и не напрашивался. Как будто чувствовал, что нельзя.
А уж когда три вздорных дамочки не первой свежести причалили на хлипкой лодке к его мосткам, да вынесли на берег тело израненного беспамятного воина, Пелам и совсем уверился, что сошел с ума все-таки мир, а не он. Ну где тут на острове можно умирающему помочь? Ни тебе телефона, ни рации, чтобы медицинский вертолет вызвать - да и ни к чему до сих пор было.
Дамы надолго не задержались, как и все, кто до них прибывал. А вот раненый остался. Как ни грозился старик, как ни упрашивал положить бедолагу в доме, дурные бабы утащили его в пещеру за заливчиком - да еще взяли со старика слово, что Пелам туда и близко не станет подходить. Слово старик, конечно, нарушил - раз уж остров его, то и за гостей отвечать ему. Но какая-то неведомая сила не пустила его в пещеру. Тогда он и задумался - уж не та ли эта сила, что однажды не допустила к острову геологов, зато беспрепятственно пропускает каких-то чудаков. К тому времени он уже понимал, что попадают сюда лишь те, кому однажды в жизни довелось коснуться давно потерянного в волнах растеряхой-Фокой деревянного кубка. Вот ведь - вырезал безделицу, а она вдруг прямо-таки чуть ли не волшебной оказалась - бывают же на свете чудеса!
А треугольный осколочек так и затерялся где-то в щелях между досками пола. И, уж много лет тому миновало, как был старику сон - дескать, пока не прирастет осколочек к кубку обратно, так и быть далекому северному острову недосягаемым для всех, кроме избранных одиночек. Сну почему-то захотелось поверить. И, конечно, с одной стороны - порой скучновато бывает на острове, ну, а с другой, если подумать, кто его знает, как за эти века изменился мир - может, в нем уже и нет места для таких, как Пелам?
Да и Фоку одну не оставишь - заскучает.
Нет уж, пусть остается, как есть. Тем более, что с появлением зеленого зверя по кличке Шныра жить на Авалоне стало куда веселее… И, опять же, надо подумать, как уберечь зимой от мороза и ветра эти нежданные яблони. Надо бы с малышками посоветоваться, как проснутся - если не Шныра, то малютка-дракошка чего подскажет, вон какая умница…

WnT 11 Май 01 23:08 Cообщение № 14214
Сори, что так длинно получилось. Больше не буду. Обещаю:)

Дрон сидел в засаде уже седьмой час кряду. Сидел и злился. Злился на сельцентр, на себя, свою злую судьбу и, больше всего, - на чудовище, из-за которого он, собственно говоря, здесь и сидел. Эта пакость завелась в окрестностях пару недель назад - он же ей еще и обрадовался. Идиот! Думал - наконец-то нормальная работка подвалила, а то за полгода штатного ведьмачиния только один упырек да один хорек-мутант по охраняемой территории пробегали. Нет, совсем не так он представлял свою карьеру после окончания ведьмачей академии, и подумать не мог, что по распределению попадет в эту седую глухомань, где местный совет будет пытаться его подпрячь волков ловить - они видишь ли сродни оборотням, а как нечистой силы тут маловато - так пусть ведьмак не лениться, а волков погоняет - не зря ж ему честных тружеников хлеб есть.
"Тоже мне, охотника на волков из дипломированного ведьмака делают!", Дрон даже сейчас сразу взбодрился и проснулся подумав о недостойном предложение председателя. Еле слышный шорох заставил его мгновенно насторожиться. Но это была всего лишь белка. Он разочаровано вздохнул, расслабляясь и опять вспомнил свою первую встречу с этой пришлой тварью.
Чудище пришло в район с севера и стало шалить ночами, причем шалить весьма зловредно - лазить ночами по домам и сараям, жрать, что попало, почему-то преимущественно различные деликатесы - будто ему не все равно, чем брюхо набивать. Что не съедало - так портило надгрызая со всех сторон. Бесшумно угробив все имеющиеся в очередном доме продукты, зверье начинало крушить домашнюю утварь и мебель, до полусмерти пугая домочадцев, а под конец визита еще любило побезобразничать в хлеве или курятнике. Днем чудище кидалось с деревьев на девок да детей, царапая их своими огромными кривыми когтями, а что когти у него качественные, так это Дрон уже на собственном опыте успел убедиться. В общем, как раз ради таких пришельцев ведьмаков на штатной службе и держат.
Начальный план истребления залетного был прост до гениальности. Что-что, а колбасную лавку хозяина Колчека прожорливое чудовище обминуть уж никак не могло. А поскольку всякие недоброкачественные людишки воровского характера тоже были весьма охочи до хозяйских колбас, то товар свой Колчек хранил в каменном подвале с одним окошком на добротных дубовых ставнях - через которые колбасы в магазин подавали по потребности, двери же хранилища были не хуже, чем в городском банке. Дождавшись на вторые сутки ночного визитера, ведьмак беззвучной тенью проскользнул в подвал, заперев за собою дверь - "все попалось чудовище", удовлетворенно подумал Дрон и, уверенно обнажив меч, двинулся на зверюгу. Чудище повело себя вполне типично - зашипело, засверкало тремя огромными, испускающими дьявольское свечение глазами, разинуло клыкастую пасть и двинулось на ведьмака. "Прям картинка из учебника", отстранено подумал Дрон, направляя удар в голову твари. Вот тут и начались неприятности. Абсолютно невозможным движением чудовище развернулось на сто восемьдесят градусов и в огромном прыжке сигануло в окно, выбивая и ставни, и раму и стекла.
Не, ну какая приличная нечисть так себя ведет? Злой как сильван Дрон весь следующий день просидел, изучая Книгу нечистой жизни. То, что ни к какому типу зверье отнести не удалось - еще ладно, мало ли мутантов сейчас развелось . Но вот почему зверюга так себя ведет? Убегает слабая нечисть, ведьмаков боящаяся. Слабой же трехглазую тварь никак назвать нельзя - вон как окошечко снесла - с разгону, как соломенное. Дрону Колчеково окно и с подручными средствами вряд ли бы выбить удалось, ну разве что напившись эликсиру. А сильная нечисть - она ведьмаков ненавидит и съесть стремиться - поскольку мясо ихнее вкус имеет особый. Хотя откуда авторы Книги нежизни об этом знают - у нечисти что ли спрашивали? Так какого же лешего этот сильный трехглазик убегает, а ?
Этот вопрос в течении последних двух недель Дрон уже устал себе задавать. За это время с прыгучей напастью он встречался раз десять - и темной ночью, и при солнечном свете - даже рассмотрел его во всех подробностях. Заканчивались все эти встречи до боли однообразно - при приближении ведьмака на двухметровое расстояние существо драпало со всей прыти своих четырех лап. А где это видано, что бы двуногий, хоть и ведьмак мог за четырехлапым шустриком по прямой угнаться? Что досадно, шерсть-то у тварюки была слегка бронирована и метательным оружием не пробивалась - тут надо было только мечем рубить. Конечно, бронированная шерсть в наше время не диковинка, но вот как к зверю с мечом подобраться, если он от тебя шарахается, хоть и по всему видно, что не боится. Так на кой ему убегать?
Когда среди бела дня, перед лицом всего честного народа тварь сиганула с дерева ему на голову - опять в темпе смывшись, Дрон понял, что в этом сельцентре им двоим больше места нет. Или чудище или он. Обычно он к нечисти поспокойнее относился: кого могу уничтожаю, а кто слишком грозный - так своя шкура дороже. С живого-то ведьмака нечисти убытку больше, чем с мертвого. Но эта зверюга его уже просто достала. И что ж обидно, даже и премию не дадут. Коли известная была бы нечисть - так за каждый вид своя премия полагается - а мутанты, они все по низшему разряду идут.
Дрон опять стал вспоминать, что ему известно о чудище. Рост чуть больше метра, длина - так метра полтора будет, четыре лапы, одна голова, шея немного длинноватая, вытянутая, шерсть - редкостная, сразу видно нечистая. Черная от головы, плавно переходящая в темно-зеленую к шее и сменяющаяся на темно-фиолетовую где-то в начале конечностей, а по всему туловищу разбросаны рыжие пятна неопределенной формы - будто краской кто обляпал, шерстины жесткие, легким оружием не прошибаемые. А хвост - черный, с рыжей кисточкой. С хвостом та еще история была. Он-то думал, да все остальные, кто зверье видел, тоже, что хвост небольшой - с полметра. Оказалось ошибались. Хвост длиной метра три будет, тонкий, в два-три пальца толщиной. И выяснилось это, когда председатель, видя трусоватость твари, народ собрал на него идти. После очередного разбоя его окружили мужики с вилами, косами да граблями, плотное кольцо - человек двести - со всего сельцентра собрали, Дрон думал - ну все, попалось чудище. А оно свой толстенький хвостик как в плеть размотает, да пару раз по окружавшим стегнет, так и посыпались верхушки кос да грабель, как свечи, острой саблей срезанные. Толпа быстренько и разбежалась, а как оно рыкнуло, так и последних смельчаков след простыл.
В пушистом кончике хвоста у зверя не то иглы, не то какие другие острые наросты оказались. Физиономия же у твари противная - сразу видна нечисть мерзостная, коей места нет на этой земле. Уши-то еще ничего, вполне звериные, три огромных глаза, два как положено, а третий в центре и чуть повыше. Зрачки черные, а белки - рыжие, и в темноте светятся желто-зеленовато. Вместо носа - хоботок небольшой, сантиметров тридцать, но на конце хоботка обычный звериный нос-нюхалка - как у любой собаки, может чуть меньше. Хоботок скрученный на морде лежит, а как что вынюхивает - или вверх торчком или у самой земли - если след чей ищет. Когти кривые, острые, в подушечки лап на манер кошачьих втягиваются. Зубы - как зубы, с клыками, он за свою недолгую работу и побольше встречал. Прыгучая тварюка - в длину так метров на пять с места прыгнуть может, на дерево с земли сразу на трехметровую высоту запрыгивает - и лазит по ним - будь здоров. Бегает тоже быстро, но как удирать кидается - большими прыжками передвигается. В смысле опасности твари, ведьмака больше всего хвост смущал - острющий, длиннющий, гибкий, быстрый - хорошее оружие, опасное. Нет, вздохнул ведьмак, не под одно описание в Книги нечисти эта не подходит, засчитают как мутанта. А обидно, до чего же обидно.
Потом он придумал План. План председателю влетел в три годовые зарплаты, но после разгона чудищем толпы председатель был на диво сговорчив. В городе ведьмак накупил разных деликатесов - рыбы копченой, мореной, фруктов заморских, торта сливочного, холодного - и прочих дорогих кулинарных редкостей. И еще прикупил нить мифриловую острейшую и тридцати метровую сеть, тоже мифриловую и острую как бритва - даже со специальными перчатками железными продавалась, иначе коснуться не как . Если такая сеть на животное падала - до кости его разрезала.
На проселочной дороге он устроил ловушку. Сложил в центре вкусности, сверху над деревьями натянул сетку, так чтобы когда за веревку дернуть, один конец чуть раньше падать начал, а деревья да кусты вокруг дороги мифриловой нитью обмотал. И притаился - ждать. На такие деликатесы чудище-то точно позарится, а когда оно их жрать будет, Дрон за веревку дернет и на дорогу выскочит. Противоположный от него край сетки быстрее падать начнет, и останется у чудища лишь три дороги. На другую сторону сетки оно выскочить не успеет - туда ведьмак больше двадцати метров сетки выделил - все равно его накроет, покалечит - тут он его и добьет. В лес кинется - опять об нити порежется, ослабеет - ведьмак его и зарубит. Или в его строну бросится - здесь сетка короткая - меньше десяти метров - в эту сторону, скорее всего, успеет выскочить. Тут уж один на один, ведьмак с мечом или нечисть с когтями да хвостом - кто кого.
Как раз в этот момент Дрон заметил осторожно крадущееся по дороге существо. Сетку оно заметило. Покосилось, походило под ее границе - ведьмак даже дышать перестал, чтоб не спугнуть. Но вытянутый на хоботке носик нежно трепетал и дергался в сторону приманки. И медленно, очень осторожно чудище двинулось к еде. Начало оно с холодного торта. Дрон быстро выпил боевой эликсир - самый сильный, из всех, что в городе продавались, почувствовал знакомое тепло и звон в теле, дернул сетку и обнажив меч, выскочил на дорогу.
Эликсир уже подействовал и ведьмак наблюдал как замедленно-плавно разворачивается нечисть, грациозно летит в прыжке, почти зависая в воздухе, как тягуче-неторопливо опускается сетка. Но, кажется, зверь не успевает вылететь и сетка его накрывает. В последнее мгновение молнией взлетает хвост , "это ж какая у него скорость, если мне на эликсире он быстрым видится?", отстранено подумал ведьмак, наблюдая как зверь хвостом отбросил сетку, при этом мифрил срезал рыжую шерсть с хвоста и показались несколько острейших шипов длиной с короткий кинжал.
Дрон целил удар в голову чудища, но полетевший в его сторону кончик хвоста, заставил его отшатнуться и меч соскользнул по упругой шерсти зверя, а тварь отскочила назад. Теперь у нее не было выхода - сзади и по бокам острейший мифрил - спереди ведьмак с мечом, удирать некуда. И , злобно зарычав, нечисть вступила в схватку. Несколько выпадов хвостом обеспечили ведьмаку пару глубоких царапин, но и его меч раз достал переднюю лапу чудища. С рычанием тварь кинулась, метя зубами на шею ведьмака, одновременно пытаясь пробить его голову хвостом с другой стороны. От зубов ведьмак увернулся - с эликсиром он был явно быстрее зверя, а хвост зацепил мечом - и тот повис как обрубленная ветка - на кусочке кожи. Зверь взвизгнув, скрутил хвост в обычный короткий вид и ведьмак уже поверил в свою победу - клыки и когти ему не страшны. Тут зверье метнулось вперед и в сторону, растворяясь в золотистом сиянии. "Куда!!!", не задумываясь Дрон вонзил в подставленный бок меч по самую рукоять и не выпуская его из рук полетел в золотое облако вслед за зверем. От света закружилась голова, зазвенело в ушах, короткое ощущение полета и удар, сильнейший удар со звуком своих ломающихся костей - последнее, что уловило ускользающее сознание ведьмака.
**********************************************************************
У Тирр сегодня было на редкость прекрасное настроение. Она решила сделать что-то хорошее. Не для себя - для хозяев этого чудного местечка, где жила последнее время. Причем хорошее не по своему разумению, а по ихнему. Так сказать прощальный подарок - завтра она собиралась уходить. Засев на дереве она рассматривала поселок, размышляя, чем бы отблагодарить гостеприимных сельчан. И тут она услышала полузабытый аромат. Мороженное!!! МОРОЖЕННОЕ!!!
Сорвавшись с дерева она понеслась к источнику вожделенных ароматов. Но вблизи мороженное запахло опасностью и Тирр снизила скорость. Осторожно приближаясь, она просканировала энергетическую и полевую структуру пространства. Так и есть - очередная ловушка. В кустах сидит местный охотник, который развлекал ее все это время. Из разговоров она знала, что зовут его "Ведьмак". Странное название, как для охотника, или он на ведьм раньше охотился? Да, неважно.
Тирр продолжила сканирование. В кустах и над дорогой неживая опасность - именно ее запах почувствовала Тирр при приближении. Неужели, Ведьмак, наконец придумал что-то достойное. Уйти, что ли? Но ведь там мороженное! А ладно, там разберемся. И Тирр осторожно двинулась к любимому мороженному торту.
Мороженного наестся она так и не успела. Сверху полетела опасность. Только сейчас Тирр почувствовала, что это по-настоящему опасно. Пожертвовав шерстью хвоста Тирр вырвалась из сетки, оказавшись лицом к лицу с ведьмаком. Сначала она хотела его просто пугнуть и прорваться, но быстро поняла, что недооценила противника - скорость его движений была в несколько раз выше, чем обычно, и настроен он был очень решительно.
Шутки в сторону, это уже становиться опасным. Тирр опять попыталась прорваться, но получила мечем по лапе. Вот так всегда, сначала эти аборигены милые и смешные, а потом … Когда ей почти отрубили хвост, Тирр поняла что дело принимает скверный оборот. Наспех оглянувшись в поиска пространственных трещин, она заметила одну как раз возле ведьмака на дороге и ринулась в нее, на ходу расширяя под свои размеры. Переход меж мирами, как всегда, на миг отключив сознание и опять Тирр себя ощутила летящей в пустоту. Судорожно дернув лапами Тирр за что-то зацепилась, обвилась хвостом, постепенно приходя в себя.
Как бок-то болит… И хвост … И лапка … Тирр скривившись огляделась. Так. Висим. Вниз головой. На яблоне. На которой растут персики. Персики??? "Б-р-р-р", фыркнула Тирр и постанывая спустилась на землю. А в боку-то дырка солидная - вон даже голова закружилась. Здоровье прежде всего. Тирр села на задние лапы, обкрутилась хвостом и настроилась на энергию. Сосредоточившись впитала необходимое количество , а энергии всегда полно - в земле, в деревьях и травах, в камнях и реках, в космосе - на худой конец. Умей только впитывать.
Собранную энергию Тирр направила в поврежденные места, ощущая как оживает, стягивается поврежденная плоть, наполняясь жизнью и силой. Последним она отрастила рыжий пушок на хвостике. Встала, потянулась - и почему она всегда такая голодная после работы с чистой энергией? Только тут она заметила ведьмака. Та-а-ак, а он что тут делает? Его что в мой переход затянуло? Эдак я неосторожно. Нехорошо.
Подошла ближе, проверила энергетику - множественные переломы и внутренние повреждения. Посмотрела биополе - умирает. Тирр стало вдвойне неприятно, мало того, что в иное измерение затащила, так и прибила ненароком. Правда он первый начал… Не будь ребенком, одернула себя Тирр - как не стыдно, мстишь ему за то, что он тебя напугал? Эгоистка!
Сама себя устыдившись Тирр подошла к ведьмаку, положила лапки ему на плечи и опять включила энергетическую подпитку. Когда все жизненно опасные повреждения были устранены Тирр отошла "а с царапинами от моего хвоста и ссадинами при падении - пусть помучается, не хочу я их лечить - другой раз не будет на разумное существо кидаться", еще раз оглянувшись на ведьмака - Тирр побежала искать еду. Ведь теперь она была уже не просто голодная, а ОЧЕНЬ ГОЛОДНАЯ.
На берегу залива она заметила непонятного пушистого и ушастого зверька в компании с большим и маленьким дракончиком. Кто тут на кого охотиться, она не поняла: зверек носился по берегу, дракончик спрятался за скалой, дракон сидел в воде сердито вращая глазищами. Драконы Тирр мало интересовали, а вот пушистый и ушастый вполне подходил для завтрака. "Интересно, а оно разумное?", размышляла Тирр, тихонько подкрадываясь. Ладно, словим, потом разберемся.