И В АДУ СМЕРТИ НЕТ.
НИСХОЖДЕНИЕ
Книга первая.Сумерки.

Белый, белый, белый снег
Словно саван.
Тихий, тихий, тихий смех
Смерти гавань…

Это случилось зимой. Почему? А почему бы и нет? Февраль так же подходит для смерти, как и любой другой месяц.
Но, пожалуй, февраль все же лучше передавал настроение, владевшее сейчас Лафайетом Лэймери чем, к примеру, апрель...
Ибо девятое февраля стало днем, когда сердце Фэйта Лэймери разбилось на тысячи осколков.
Итак, это началось в последний месяц зимы... Хотя, почему началось? Слово "началось" не очень подходило к ситуации. Да, то, что случилось с Фэйтом не началось, а навалилось, внезапно и неотвратимо, и длилось, длилось, длилось бесконечно. И сейчас, на кладбище, стоя под непрерывно падающей с неба моросью он про-должал ощущать давление чего-то невидимого, навалившегося на грудь, мешавшего дышать. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть ядовито-зеленого пластика искусственной травы, прикрывающего холмики свежевыкопанной земли по обе стороны от могилы. Такой яркий цвет... он жег глаза и, казалось, навсегда отпечатался на сетчатке зеленых глаз Фэйта. Но так было даже еще хуже: голос священника плыл над темнотой вызывая головокружение и тошноту, а далекие причитания теток Линды только усугубляли мучения. Их визгливые голоса вспарывали сырой февральский воздух и затихали в ватной тишине близлежащей рощицы.
Священник закончил читать отходную, прозвучало нестройное "Аминь" и вот тогда-то Фэйт понял: все, больше ему не вынести! Из последних сил он подавил рвущийся из горла вой и стиснул зубы. "Прекрати! Прекрати!! Прекрати!" -- приказал он сам себе и глубоко вздохнул, но это не очень помогло; истерическое отчая-ние, поднималось в нем как пузырьки в бокале с шампанским, грозило перелить через край и захлестнуть с го-ловой.
Кто-то подошел к нему и тронул за рукав. Фэйт вздрогнул и открыл глаза.
-- Ох, Лафайет, что же будет, что же теперь будет? -- одна из тетушек Линды, Лафайет так и не научился их различать, держала его за рукав плаща прижимая к глазам платочек. -- Как же мы теперь будем без нашей де-вочки?
Фэйт ответил ей диким взглядом. Он чувствовал себя разрезанным на мелкие кусочки, и они все дальше и дальше разлетались друг от друга.
-- Ты поедешь с нами, помянуть Линду?
Тетка просительно заглядывала ему в глаза. Что он мог ей ответить? Больше всего на свете ему хотелось остаться сейчас одному, забиться в какой-нибудь угол и выплакаться, или напиться до такого состояния, что бы ничего не помнить. А тетка продолжала его о чем-то спрашивать. Он рассеянно обвел взглядом кладбище и с удивлением увидел, что люди расходятся. Гроб с телом уже опустили в могилу и засыпали землей. Смерзшиеся комки постукивая падали на полированную крышку, священник закрыл молитвенник и беседовал с одним из родственников Линды, а водители хлопали дверцами машин, собирая своих пассажиров. Сколько же времени он потерял стоя с закрытыми глазами?
-- Пойдем, Лэйф... Машина ждет. -- Демьен, двоюродный брат Линды приобнял его за плечи и попытался развернуть к машине, но Фэйт сбросил его руку.
-- Не трогай меня!
-- Не будь ребенком, пойдем, ты должен присутствовать на поминках, ведь ты же был ее приятелем...
-- Приятелем?!! -- Фэйт закричал и схватил Демьена за лацканы пальто. Равномерно встряхивая кузена Линды он прорычал прямо ему в лицо. -- Приятелем? Да? Да, именно так вы все и считали, правда? А я любил ее, понимаешь, любил!!! Хотя что ты понимаешь!
Cам Лафайет понимал только, что впал в истерику, но уже не мог остановиться. Ему было наплевать что все вокруг с ужасом и осуждением смотрят на него, наплевать что его сочтут психом и уж, конечно, наплевать, что он разорвал Демьену его дорогое и супермодное пальто. Он с наслаждением свернул бы шею этому напыщенному снобу, но его оттащили. Фэйт все еще пытался вырваться, кричал какие-то обвинения, не сознавая что по лицу текут слезы, но в глубине души понимал: все кончено... Ни к чему теперь его гнев, ни к чему бороться, что-то кому-то доказывать.. . Все уже поздно. Линды больше нет.
И осознав это он перестал вырываться и успокоился. Его отпустили, и он стоял, слегка пошатываясь, отрешенно наблюдая как люди расходятся к своим машинам, "Кадиллакам", "Линкольнам" и "Крайслерам" с выражением отвращения на лицах. Конечно, чего еще можно было от него ждать? От парня, который не числится в списках "кто есть кто" и даже не знает кто его родители? Тетушки Линды, похожие на старых нахохлившихся птиц, усаживались в свою роскошную машину с кожаным салоном и неодобрительно качали головами. Фэйт словно слышал их мысли, шипящими змейками вползающие в его голову. "Ах, кто бы мог предположить? Такой с виду приличный молодой человек... Но мы-то знали, и предупреждали Линду... Такой скандал! Говорили же ей, не связывайся... Без роду, без племени... Отвратительный балаган! На похоронах!!!"
Фэйт сжал голову руками, пытаясь преградить доступ этим ядовитым змеям в свое сознание. Ему было со-всем плохо. Потеря Линды причиняла почти физическую боль, как от ножа. Внезапно мелькнула странная мысль: "Я скоро умру". Фэйт попытался вздохнуть, но горло перехватил стальной обруч. Чувствовалось, еще немного, и он потеряет сознание, здесь, на виду у всех этих сплетников, ненавидящих его. И чтобы не допустить этого он круто развернулся и пошел прочь, не разбирая дороги, к умирающей от февральского холода роще. Спиной он ощущал взгляды устремленные на него. Они тоже приносили боль. Слава богу, никто не окликнул его, не подошел с пустыми соболезнованиями.
Сознание грозило вот- вот оставить его, но он все же смог без проблем дойти до рощи. Шум и голоса остались далеко позади и Фэйт вздохнул немного свободнее. Он прижался щекой к мокрому шершавому стволу клена и застонал. Все кончено, Линда умерла! Горе его было столь всеобъемлюще, что он не мог даже заплакать. Все что он сейчас мог, - это стоять здесь, задыхаясь от боли и дрожать от холода в насквозь промокшем плаще. Фэйт оторвался от дерева, не замечая что в кровь расцарапал щеку и посмотрел на каменные плиты метрах в двадцати от него. И тут он увидел ее.
Девушка стояла опираясь спиной на статую ангела со склоненной головой. Серая пелена то ли дождя, то ли снега мешала рассмотреть ее как следует, но у Фэйта кровь застыла в жилах. Это была Линда. Линда, которая умерла у него на руках. Линда, которую он только что похоронил. -- Лин? -- очень тихо спросил Фэйт. -- Это ты?
Девушка ничего не ответила. Она только скрестила руки на груди и продолжала не отрываясь смотреть Фэйту в глаза. Взгляд ее синих глаз был холоден, она словно изучала под микроскопом какую-то бактерию. От ее взгляда Фэйту стало еще холоднее, если это возможно. Он услышал как у него застучали зубы. -- Линда? -- спросил он еще раз, почти не надеясь на ответ, но ответ последовал.
Девушка рассмеялась запрокинув голову. Ее хищный, режущий слух смех неприятно поразил Фэйта. А секунду спустя от хрипло вскрикнул от ужаса: за алыми губами девушки сверкали острые звериные клыки!
-- Ты не Линда! - прошептал он еле слышно, но создание у памятника услышало и вновь усмехнулось.
Фэйт начал отступать вглубь рощи, подальше от призрака с лицом Линды и голодными клыками зверя. Чудовищное наваждение сделало несколько шагов по направлению Фэйта и протянуло к нему руки. На пальцах выступила кровь. Лафайет зачарованно следил как красные капельки рисуют на сером снегу непонятные знаки. Опомнился он когда похожее на Линду создание подошло совсем близко и прошептало его имя.
-- Лафайет... -- в голосе слышалось завывание зимней стужи и резкий скрежет льда по стеклу.
"Если ОНО коснется меня, я умру!" -- понял Фэйт. И если раньше он был готов умереть, потому что не мыслил жизни без Линды, то сейчас, глядя на чудовище, осознал что не хочет умирать от его рук. Инстинкт самосохранения заставил его двигаться. Фэйт отшатнулся в сторону и бросился бежать, почти не глядя перед собой. Через несколько шагов он оглянулся проверить, не преследует ли его ОНО и налетел на дерево. Он сильно ударился головой и упал лицом в мокрый снег. Но холод привел его в чувство уже через несколько секунд. Фэйт испуганно вскочил на ноги и оглянулся, убирая с лица мокрые пряди волос. Чем бы ЭТО не было, сейчас ОНО исчезло, ушло.
Лафайет Лэймери стоял на окраине кладбища и ошарашенно озирался. Создание, так похожее на Линду пропало, как будто и не существовало вовсе. Кладбище, открытое ветрам хорошо просматривалось во все стороны. Чахлая рощица не слишком загораживала обзор и Фэйт видел окрестности как на ладони. Неподалеку двое могильщиков копали очередную могилу, еще дальше, метрах в ста восточнее того места где стоял Фэйт, группка людей провожала в последний путь своего товарища. Несколько посетителей под зонтиками навещали могилы своих родственников, или друзей, а вдалеке, на шоссе, проносились машины, с шумом разбрызгивая шинами воду и грязь. Вот и все. И нигде не видно одинокой фигуры, крадущейся или бегущей между памятни-ков.
Фэйт облегченно вздохнул. Призрака нигде не было видно. А в том что это был призрак он начал убеждаться припоминая случившееся с ним. Да, у того, что стояло у памятника, были совершенно сухие волосы. Светлые, вьющиеся, как у Линды, но сухие, они даже блестели, точно на солнце. А вокруг все было пропитано полудождем-полуснегом, который зарядил с самого утра. С одежды Фэйта просто уже лило ручьем, с мокрых волос холодные струйки воды стекали за воротник, но он не ощущал дискомфорта, сейчас было не до этого. А ОНО было совсем сухим! И потом, он наверно просто переутомился, если среди дня начал видеть призрак своей умершей любимой. Но почему эта галлюцинация была такой страшной? Линда никогда... -- Хватит! -- громкий голос, раздавшийся за спиной заставил Фэйта подпрыгнуть.
Он обернулся и обомлел. Это опять была она... Линда... Фэйт всхлипнул. "Опять?!" Эта новая галлюцинация сильно отличалась от прежней. Теперь это был нормальный призрак. Полупрозрачный и в белом саване, как и положено любому уважающему себя привидению.
Фэйт почувствовал как ненормальная улыбка растягивает его губы и попытался остановить истеричный смешок, но, видимо, не очень преуспел в этом, потому что призрак Линды с осуждением покачал головой. -- Мое подсознание привело галлюцинации в соответствие с легендами. -- очень серьезно сказал Фэйт. -- Та была уж очень страшной, а эта в самый раз... Я люблю тебя, Линда! И я... наверное, заболел. -- Он вытер дрожащей рукой лицо. -- Голова болит и лоб горячий...
-- Бедняжка!.. -- призрак мягко улыбнулся и дотронулся до ссадины на щеке Фэйта. Словно холодный ве-терок что-то коснулось его кожи. -- Иди домой, все закончено...
-- Я хочу остаться с тобой. Только не пугай меня снова, ладно? -- голос его задрожал и сорвался. Он закрыл лицо руками. -- Не уходи!
Линда печально смотрела на него. -- Я не могу. Мне разрешили только попрощаться с тобой, и теперь я должна уйти. Помни, я всегда любила тебя... -- голос ее изменился, стал ниже, гортаннее. -- Мы скоро встретимся, любимый! Скоро!
Фэйт убрал руки, взглянул на нее и голос застрял у него в горле. Это вновь был тот, первый призрак, с клыками и окровавленными руками. И он улыбался, показывая все свои острозаточенные зубы.
-- Все! Хватит! -- Фэйт вскинул руку, словно защищаясь. -- Уйди! За что ты меня мучаешь?!
Внезапный порыв ветра ударил его в спину, бросил на колени. Язвительный смех прозвенел, затихая, в сыром воздухе, и растаял, оставив после себя легкий морозец.
Фэйт замер и остался стоять: на коленях, со склоненной головой и крепко зажмуренными глазами. Он еще долго бы не решился открыть глаза, боясь увидеть перед собой свой самый худший кошмар - Линду, такую всегда нежную и добрую, в образе чудовища с горящими злобой глазами. -- C вами все в порядке? Могу я чем-то помочь?
Незнакомый мужской голос так напугал Лафаейта, что он вздрогнул с силой, способной уронить его... не находись он уже на земле.
-- Что?
-- Я спрашиваю, с вами все в порядке? Вы уже несколько минут стоите в луже на коленях...
-- Я... нормально. Со мной... все кончено... -- Фэйт тяжело поднялся на ноги и посмотрел на невысокого мужчину в приличном сером пальто, который заговорил с ним. Посмотрел как на пустое место. -- Сегодня я похоронил свою любовь... Я уже мертв.
Мужчина начал было что-то говорить, утешительное и необязательное, но Лафаейт не слушая его направился вниз с холма, к выходу с кладбища.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Как добрался домой, он не помнил.
Смутно ощутил, что находится в прихожей своей маленькой квартирки на чердаке старого дома в викторианском стиле, захлопнул дверь, уронил ключи и рухнул на пол. И с такой же тягучей медлительностью, с какой иногда приходит смерть, сознание оставило его.
Через какое-то время, часы, дни, недели?, его вывел из забытья телефонный звонок. Фэйт с трудом пробился сквозь серый туман, окружавший его и нашарил трубку. -- Да! Это Фэйт.
-- Привет, старик! Слышал про Линду. Ужасно жаль, что так получилось. Прими мои соболезнования, старик...
Фэйт уже не слышал его. Трубка выпала из его ослабевшей руки, он мгновенно все вспомнил. Все: и похороны, и свои видения, и смерть Линды... Вспомнил все то, что не тревожило его пока он был без сознания. Черное море депрессии собралось в кулак и ударило его прямо в лицо. Фэйт растерянно обвел взглядом свою опустевшую квартиру и всхлипнул. -- Линда, Линда... О, Линда!
А голос в трубке все зудел назойливой осенней мухой бьющейся о стекло, и Фэйт бездумно поднял телефон и запустил его в стену. С громким лязгом его дешевый пластмассовый корпус раскололся, вывалив наружу электронные внутренности. Легче не стало, напротив, стало еще хуже: точно вместе с красным пластиком что-то окончательно и бесповоротно сломалось у Фэйта внутри. Отчаянно, как утопающий, он вцепился рукой в блузку Линды, все еще висящую на стуле и закричал...
Последующие несколько дней он помнил весьма смутно. Черные режущие тени, боль, терзающая его тело и душу... Он зашторил все окна в квартире: даже слабый зимний свет причинял страдания его глазам. А ночи были просто ужасающими - приходила Линда. И она всегда была разная, то насмешливая, то жестокая, то страстная и нежная, но всегда чужая и холодная. Фэйт не мог спать и всю ночь сидел на кровати глядя невидя-щими глазами в темноту и на призрак своей любви. Линда нервно жестикулировала, громко обвиняла его в чем-то, умоляла о спасении...
Первое время Лафайет пытался укрыться от нее, закрывал глаза, но это не помогало. Стоило ему на мгновение отвлечься или отвести взгляд, как Линда неуловимо менялась и продолжала говорить. Она начинала свой монолог с любого места, даже с полуслова. Она кричала, плакала, смеялась как сумасшедшая и говорила, гово-рила, говорила! Но чаще всего Фэйт не мог сосредоточиться на том, что она произносит, он просто слушал ее голос, внутренне содрогаясь от ужаса и боли. -- ... ит, а я не верю! Ты ведь всегда меня любил, правда? А что изменилось теперь? Мне холодно, и я так одинока! А ты отворачиваешься от меня, как я теперь могу верить твоим словам о любви...
Сперва Фэйт пытался возражать, говорить с ней, но быстро понял что это бесполезно: она не слышала его. Но это было не совсем плохо; один раз она все-таки ответила ему. Призрак Линды вывалила на него такой поток чудовищных и грязных обвинений, что Фэйт не выдержал и разрыдался. Он не мог понять, как такое могло случиться с его Линдой? Да она никому не сказала ни одного дурного слова! Она всегда умела держать себя в руках, даже когда Фэйт выводил ее из себя, ( а такое случалось нередко) Линда всегда быстро остывала. И все прощала. А это чудовище!!!
Это было на вторую ночь. Призрак в образе Линды появился из стены. Она была голой и она истерически хохотала.
-- Да ты всегда был сосунком в постели! И трахался как тринадцатилетний мальчишка. Все твои друзья в сто раз лучше тебя! Возьмем к примеру Джоджо, вот это самец! А ты только и мог что обслюнявить меня всю! У него такой х... ... -- это похабное слово, сорвавшееся с губ Линды, Линды, которая в жизни не употребляла подобных слов до такой степени поразило Лафайета что он не выдержал.
Фэйт с помертвевшим лицом вскочил с постели и бросился на насмешливый призрак. Он пролетел сквозь Линду и с размаху врезался в книжные полки. На него высыпался поток книг, больно ударяя по голове и плечам жесткими корешками, а в довершение всего с верха свалилась тяжелая керамическая ваза. Она лишь слегка за-дела Фэйта по голове, но и этого оказалось достаточно. Он еле слышно вскрикнул и провалился в темноту обморока. Почти с благодарностью...
Очнулся он на утро, когда бледное солнце высветило на пыльном полу желто-серые полосы, проникая в щель между шторами. Застонав, приподнялся на локтях и мутным взглядом обвел комнату. -- Лин... -- по привычке позвал он и осекся. Он помнил что Линда умерла, но ему все казалось что она рядом, где-то здесь, может быть в другой комнате.
Он ходил по квартире, из комнаты в комнату, подбирал вещи, снова ронял их, зашел в студию, посмотрел на неоконченные картины на мольбертах и на краю сознания мелькнула мысль, что уже никогда он их не закончит. Но это его не волновало. Ни капельки. Фэйт рассеянно смахнул на пол кисти, краски и прочие вещички со своего рабочего столика. Они упали на пол с легким перестуком, эхом раскатившимся в больной голове Фэйта, гулом похоронного колокола. Все кончено...
В таком полубезумном состоянии он находился почти две недели. Почти не спал, ничего не ел и только пил. Он не помнил, когда и как выходил покупать спиртное, но только оно не переводилось. Придя в себя, обна-руживал рядом новую бутылку, а чаще даже несколько... И он продолжал свои безумные поминки. Пил чтобы забыть, чтобы притупить боль, чтобы ничего не чувствовать и все равно страдал от боли. Смерть Линды причи-няла помимо душевных страданий почти непереносимую физическую боль. Ему было больно от того, что он не мог поговорить с ней, поцеловать, коснуться мягкого податливого тела, ощутить тепло кожи...
Иногда он просто задыхался, чувствуя что не в силах больше терпеть огненную боль, терзающую его стальными когтями и терял сознание. Он сильно порезал руку разбитой бутылкой, но не стал перевязывать: в глубине души притаилась надежда что он умрет, истечет кровью и умрет. И встретится с Линдой.
Но он не умер. И, хотя, мысль о самоубийстве не раз приходила в его голову Фэйт так и не решился покон-чить с собой. Что-то претило ему. Нет, не страх перед адом, как обещала церковь, а что-то более глубокое, может быть чувство самосохранения или любовь к жизни не смотря ни что, как бы плохо не было... Он не знал, да и не собирался выяснять: не до того было.
Так он и жил, с болью, с истериками ( он перебил в доме почти всю посуду), и с кошмарами наяву. А потом все как-то само собой прекратилось. Однажды Фэйт остановился у зеркала и увидел себя, а вернее того, в кого он превратился. Из глубины зеркала обрамленного потемневшим от времени деревом на него взглянуло чужое лицо. Небритое, осунувшееся, с черными тенями вокруг покрасневших от беспробудного пьянства глаз. Даже глаза изменились. Прежде зеленые, яркие, они потускнели, как будто выцвели... Фэйт горько, одними уголками губ усмехнулся. Линда называла его: "Мой зеленоглазый эльф." Да, сейчас она не назвала бы его эльфом, ско-рее уж гоблином! Чужое лицо в зеркале усмехнулось в ответ. Это так поразило Фэйта что он увидел себя как бы со стороны: опустившийся, грязный, окровавленный психопат. Ужасное и одновременно жалкое зрелище привело его в себя. -- Нет! Ты врешь!!! -- и он изо всех сил ударил кулаком в зеркало, по своему призрачному лицу.
Стекло не разбилось на мелкие осколки, как он ожидал, только трещины разбежались стилизованными молниями, от центра к краям. И покрылось кровью -- это разошлись едва поджившие порезы на руке. А Фэйт увидел в этом большее: он увидел свое лицо, залитое кровью, разбитое... Он был мертв. Остановись, или погибнешь!.. Остановись...
Призрачный голос наполнил комнату, дробясь и разбиваясь эхом.
Только секунду продолжалось видение, но Фэйт понял, это предупреждение. … или погибнешь... Остановись..!
Он сморгнул, мистический налет с зеркала исчез, все стало обычным -- просто треснувшее зеркало, всего-то... И никаких голосов.
Заболела рука, но это была здоровая боль, она помогала очиститься от боли внутренней сжигавшей Лафайета со дня смерти Линды. -- Кто не защищается -- погибает! -- хрипло повторил Фэйт давно слышанную восточную поговорку, все яснее понимая для себя одну простую истину. Помянем тех, кого нет с нами, и будет думать о живых. -- Я люблю тебя, Линда, и я хочу жить. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов...
Он прошел в спальню, где провел почти все время и по-новому взглянул на тот разгром что сам же и устроил. -- Я все уберу. -- пообещал он сам себе. -- Вот только надо промыть руку... И отдохнуть немного. И принять ванну. -- только сейчас он ощутил, какой от него исходит запах!
Фэйт открыл окно, чтобы ветер вымел весь застоявшийся воздух из спальни, весь запах пота, табачного дыма и перегара. Подобрав бутылку джина он направился в ванную комнату, по пути скидывая с себя грязную одежду.
Ему до дрожи захотелось вымыться, вновь ощутить чистоту, страстно желая смыть тот яд, что столь долго разъедал его душу. С трудом он смог дождаться пока горячая вода заполнит ванну, поливая порезанную руку джином над раковиной. Порезы невыносимо жгло, так что слезы выступили на глазах, но он даже был рад этому. Эта боль странным образом помогала ему ясным и трезвым взглядом смотреть на мир, где ему предстояло жить теперь одному.
Он еще плакал и звал Линду, но он выздоравливал.
Когда кровь из порезов перестала сочиться, Фэйт обильно посыпал руку антисептиком и аккуратно забинтовал. Потом он по горло погрузился в горячую воду, свесив раненую руку за край ванны и расслабился. Слезы текли по его лицу, ему плохо было без Линды, он знал, что эта боль так скоро не пройдет, если пройдет вообще, но одновременно он чувствовал что сможет жить дальше.
Вымывшись и постояв под контрастным душем он ощутил себя более живым, чем за последние несколько дней. Только сильно уставшим, как будто он неделю грузил вагоны. Каждая клеточка измученного тела молила об отдыхе. Уже через силу Фэйт побрился, завернулся в большое махровое полотенце и направился в спальню.
Вечерний ветер наполнил комнату свежестью и холодом. Зимнее солнце садилось за крыши, заполняя город нежным розовым свечением, и Фэйт замер у окна, глядя на закат. Он вспоминал как часто они с Линдой вдвоем встречали рассветы и провожали закаты. Вот как сейчас...
-- Лин, малыш... -- печально пробормотал Фэйт, -- Почему же ты меня покинула? Ох, Лин...
Ветер холодил его голую грудь, трепал мокрые волосы, но Фэйт не уходил от окна. Он наблюдал за солн-цем, пока оно не скрылось за горизонтом, послав последний луч цвета красного золота. Тогда он закрыл окно, задернул шторы и устало повалился на кровать. У него только хватило сил откинуть покрывало и натянуть на себя одеяло. Последняя мысль, что мелькнула в голове, была: "Не приходи сегодня, Лин... Дай мне отдохнуть!"
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Лафайет заснул и спал без снов до полуночи, когда спокойный сон его был нарушен кошмаром, самым страшным из всех, что посещали его в последнее время. ... Он вошел в прихожую и с порога крикнул:
-- Солнышко, я дома!
Ответа он не услышал, но это не обеспокоило его, Линда частенько слушала музыку в наушниках и не слышала ничего вокруг. Фэйт разделся, швырнул куртку на вешалку, папку с рисунками на стол и заглянул в спальню. Линды там не было, не было ее и в гостинной, и в студии. Фэйт пожал плечами и прошел на кухню: уходя куда-нибудь Линда прицепляла записки к холодильнику магнитиками со смешными фигурками. Дверь в кухню была закрыта.
-- Эй, есть кто дома? -- спросил Фэйт, стукнув костяшками пальцев в непрозрачное дверное стекло. -- Ну нет, так нет...
Но когда он попробовал открыть дверь она не поддалась. Что-то мешало с другой стороны.
-- Что за шутки? -- проворчал Фэйт. Он толкнул дверь посильней, она немного открылась преодолевая сопротивление. -- Лин, это я, что ты там де...
Он не смог договорить, помешал внезапно нахлынувший ужас. Через приоткрытую дверь он смог увидеть ЧТО мешало ей открыться. Линда.
Она лежала на полу, спиной к Фэйту, через щель он мог видеть только ее волосы. Великолепной светлой волной они рассыпались по кафельному полу.
"Лин умерла!" -- мелькнула дикая мысль и Фэйт закричал. -- Нет! Нет!!! Линда, нет!!!
Ужас и отчаяние придали ему невероятные силы. Боясь потревожить Линду,( Она не умерла, этого не может быть, она просто заснула!)
Фэйт рванул дверь на себя, раз, другой, и с треском сняв непрочную дверь с петель, отставил в сторону...
Он упал на колени рядом с Линдой, перевернул ее на спину и закусил губу чтобы не закричать. Ее глаза были пусты и мертвы. Невидящим взглядом девушка смотрела Фэйту в лицо. И не видела его. Тело ее еще было мягким и чуть теплым, но жизнь уже оставила его. Голубоватое лицо, синие губы... Но самым страшным была ее улыбка. Глядя в вечность Линда улыбалась...
Она была мертва. И окончательно Фэйт это понял увидев возле ее руки хрупкие осколочки стеклянных ампул. Шприц, закатившийся под стол и резиновый жгут на ее руке он увидел позже, а пока он только недоуменно смотрел в ее улыбающееся лицо. В таком оцепенении он просидел наверно с час, сжимая в руках холодеющее тело своей любимой. А потом, чувствую холод в руках и в сердце, с бесповоротной обреченностью он понял, что Линда умерла.
Он запрокинул голову и завыл. Как зверь... Как смертельно раненый зверь...
Дальнейшее он помнил урывками.
Полный дом народа... Видимо, соседи услышали его крики и вызвали полицию.
Кто-то забрал у него Линду...
Он оцепенело сидел на полу, ничего не слыша, ни на что не реагируя.
-- Когда вы обнаружили ее?
-- Вы знали, что она употребляла наркотики?
-- Сэр, с вами все в порядке? -- кто-то заметил что с ним творится, позвали врача. Он разломил ампулу и поднес едко пахнущую жидкость к лицу Фэйта. -- Вы можете говорить? Дайте ему воды!
Крошки стекла во рту... Больно...
-- Уложите его! Он в обмороке!
"Нет, нет, со мной все хорошо! А что с Линдой? Она..." -- Фэйт хочет говорить, но не может, в горле комок...
-- Дайте еще воды! Да не в стеклянном стакане, идиот! Один он уже раскусил!
Рот наполняет вкус крови... Цвета поблекли и расплылись...
Как больно! Фэйт пытается говорить:
-- Лин... Что? Умерла?
Режущий голос полицейского врача:
-- Сейчас я сделаю вам укол и вы почувствуете себя лучше. Постарайтесь не шевелиться! -- и кому-то в сторону: -- Это уже шестой случай, кто-то распространяет эту дрянь в нашем районе. Мак, дай-ка мне мой чемоданчик...
Лафайет чувствует прикосновение иглы к своей руке и неожиданно пугается: ведь именно так умерла Линда!
-- Нет! -- он пытается вырвать руку из цепких пальцев врача.
-- Спокойно! -- голос звучит как пощечина. -- Мак, подержи его!
Что-то с грохотом и звоном падает разбиваясь на пол... Игла входит в вену и Фэйт затихает. Какая теперь разница, ведь Линда умерла!
-- Вот и хорошо, вот и славно... -- мягко приговаривая кто-то помогает ему сесть. -- Теперь вы можете говорить? Расскажите все по порядку.
Кружится голова, мысли путаются, но дышать уже легче. Спокойствие, вызванное медикаментами обнимает Фэйта как облако. Он начинает говорить глухим голосом:
-- Я вернулся раньше обычного...
... Фэйт проснулся от своего собственного крика. Казалось, его голос еще несколько секунд эхом отражался от стен спальни. Весь дрожа, он сел на постели и обхватил голову руками. -- О, боже! О, боже! Хватит, пожалуйста!...
Тишина ответила ему хриплым дрожащим стоном.
-- Кто здесь?
Он испуганно зажег бра у кровати. Никого... Комната пуста. Маленький круг света упал на залитое потом лицо Фэйта. -- Здесь никого нет. -- уговаривал он себя. -- Совсем никого. Все закончилось. Это сон... Он так и будет возвращаться. Снова и снова...
Он вытер вспотевшее лицо и снова лег, не гася света. Он лежал и вспоминал Линду. Их любовь, все то хорошее, что выпало на их долю. Все мелочи и смешные случаи, но ничего плохого, только светлые воспомина-ния. Легкая улыбка время от времени пробегала по его губам. Постепенно он погрузился в сон, легкий словно покрывало из тончайшей кисеи...
На утро он проснулся посвежевшим и отдохнувшим, словно сон провел некую черту между прошлым и будущим. Прошлое осталось в прошлом, и Фэйт начал с надеждой смотреть в свое будущее.
Весь день он убирался в квартире, доводя ее до немыслимого совершенства, разбирал вещи Линды, чтобы потом отвезти их ее родным. Но собрав и разложив по коробкам одежду и безделушки так и не собрался отправиться. Не хотелось видеть никого из ее семьи, слишком много неприятностей они причинили им с Линдой. Выкинул всю разбитую посуду, треснувшее зеркало, даже перестирал свои грязные вещи, чего бы никогда не стал делать раньше. Раньше он просто отнес бы все в прачечную, но сейчас простая домашняя работа помогала ему забыться, помогала почувствовать что он вновь живет. Под вечер съездил в супермаркет, купил новую посуду, тарелки и бокалы, забил продуктами холодильник, благо деньги еще были. Остались после рисунков, которые он продал издательству детских книг.
А потом пришла ночь, принеся с собой легкие пушистые снежинки, последние в эту зиму...
Они медленно, точно во сне, кружили над городом, усыпали черный мокрый асфальт и наполняли душу Фэйта тягучим томлением. И глядя на их недолгое существование он понял что пришло время окончательно проститься с Линдой.
Городское кладбище было уже закрыто, но Фэйт решил во что бы то ни стало проникнуть туда сегодня ночью. Он не мог ждать до завтра, не мог и все тут! Будто предчувствовал что сегодняшняя ночь принесет ему избавление от кошмаров. Нет, он не перестал любить Линду и скорбеть о ней, но горячка отчаяния оставляла его. Просто Фэйту необходимо было удостовериться что Линда спокойно спит в своей могиле. Он надеялся что после того, как он окончательно попрощается с ней и примет ее смерть как состоявшийся факт -- она не будет приходить к нему по ночам в столь чудовищном облике.
Лафайет оделся во все черное, чтобы поменьше маячить перед сторожами и отправился в путь. Свою машину он загнал в лесок, под деревья и дальше пошел пешком. До кованой ограды кладбища он добрался когда уже взошла полная луна, так никого и не встретив. Несколько раз он поглядывал на луну и улыбался про себя: сколько было просмотрено видеофильмов про такие ситуации и такие ночи! Он всегда удивлялся -- куда они всегда лезут, эти герои фильмов?! Ведь и дураку понятно что там их сожрут! Фэйт горько усмехнулся. Вот, пожалуйста, и он туда же...
Подождав пару минут пока луна зайдет за очередную тучу он легко перелез через железную ограду, осторожно помогая себе больной рукой. Неожиданно на него накатил приступ страха: он испугался что на кладбище ждет очередное чудовище. -- Спокойно, Фэйт, это не фильм ужасов! -- шепнул Лафайет в высокий воротник свитера. Он силой заставил себя отцепиться от решетки и двинуться между могилами. В кромешной темноте, луна спряталась надолго, он пробирался узкими тропинками около крестов, надгробий и мраморных памятников, спотыкаясь о покосившиеся ограды. К тому времени, когда он добрался до памятника, возле которого впервые увидел призрак Линды, его уже трясло от страха и промозглого холода. Ночь была холодной и сырой, от земли подымался легкий туман, вскоре закрывший ноги Фэйта до щиколоток.
Он далеко обошел стороной памятную могилу, где появлялось чудовище. До места, где упокоилась Линда, осталось совсем немного, метров сто. А Фэйт чувствовал что все больше замедляет свои шаги. Он боялся, ЧТО может встретить его там.
Но, вопреки его страхам возле могилы Линды не было никого. Да и вообще, на всем огромном кладбище стояла ватная тишина. Ни одного человека, да уж, если на то и пошло, ни одного призрака. Сторожа, очевидно, закрылись в своем домике у ворот и преспокойно спали.
Наконец, вышла луна и залила мертвенно бледным светом окрестности и фотографию Линды на надгробном памятнике. Фэйт медленно опустился на колени.
-- Ну, здравствуй, Лин...
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В кромешной тьме быстро разгорался маленький красный огонек. По огромному залу пронесся порыв ветра. Его горячее дыхание было наполнено запахом дыма и раскаленного металла. Потом раздался голос:
-- Подойди...
Лилин опустила голову, чтобы не смотреть вперед и сделала несколько нерешительных шагов. Глаза ее, с щелевидными, как у змеи зрачками, быстро привыкали к красноватому сумраку тронного зала. И это было не самым приятным ощущением. Лилин предпочла бы полную темноту, лишь бы не видеть сидящего на каменном троне мужчину. Светлые волосы закрыли ее лицо, но она все равно увидела как мужчина шевельнулся и поманил ее рукой.
-- Ближе! -- громыхнул голос. -- Ближе, ведьма!
Тогда Лилин гордо вскинула голову и, выпрямив спину, чеканным шагом подошла к резному помосту, где ее ждал Хозяин.
-- Вот это дело!
Мужчина был очень высок, около двух с половиной метров, с огромной копной вьющихся иссиня-черных волос. Он был абсолютно обнажен и его красноватая кожа масляно блестела в свете единственного факела, зажженного подле его левой руки. Его красные, без малейшего намека на зрачок, глаза гневно смотрели на Лилин. Она стояла на первой ступени ведущего к трону возвышения не в силах оторвать взгляда от напряженного лица Хозяина. До него было еще десять ступеней, высотой ей выше колен, и она чувствовала себя крохотной и беззащитной перед Его лицом.
Девушка подавила искушение опустить голову и заставила себя заговорить:
-- В чем я провинилась?
-- Ты отправляешься на Землю. Он оказался крепче, чем ты думала.
-- Хорошо. -- в голосе Лилин не было и тени волнения, которое она испытывала. " Увидеть Землю! Отдохнуть от темных подземелий! И творить зло..."
-- Можешь удалиться. -- голос сидящего на троне затихал и зал стремительно погружался во тьму. Аудиенция была закончена.
Лилин повернулась и стремительно побежала прочь, ловко петляя между каменных колонн, ведь она неплохо видела и в темноте. Когда Он велит -- никто не осмелиться промедлить! Она неслась по коридорам и пе-реходам слушая голос раздававшийся только в ее воображении: " Он оказался крепче... Приведи мне его! И твоя служба будет окончена! Лети же, ведьма, не медли!"
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Зима закончилась. Это Фэйт ощутил вдохнув полной грудью терпкий весенний воздух. Он сидел возле могилы Линды и встречал рассвет. Сторожа уже привыкли к его ночным посещениям и теперь он мог приходить на кладбище, когда ему вздумается, хоть в полночь, хоть ранним утром. И Лафайет часто бывал здесь, приносил цветы и просто вот так сидел наблюдая за восходами и закатами.
Он вновь начал рисовать, но теперь его рисунки уже не годились для оформления детских книг... Они изменились. Изменился и он сам, как и изменилось его восприятие мира. Не было больше картин с эльфами и принцессами, добрых волшебников и чудесных животных со смеющимися детьми... Картины его стали мрачнее, но одновременно более насыщенными, полнокровными, ибо Фэйт больше не был тем жизнерадостным оптимистом, каким был раньше. Он посмотрел в лицо смерти и с тех пор в его сердце жил крохотный кусочек темноты. Несколько раз он ходил в церковь и пытался добиться у священников ответа на вопрос, почему Линда должна была умереть. Но не добившись вразумительного ответа перестал задавать вопросы и надолго замкнулся в себе.
В полиции ему сказали что Линда умерла от передозировки наркотика который ввела себе. По их словам, это был чистый, почти 100% героин, а не та, обычная дрянь, что продается на каждом углу... Фэйт не стал требовать чтобы они нашли и наказали продавца, который продал ей героин, зачем? Линды больше не было и месть не принесла бы Фэйту никакого удовлетворения. Поэтому он оставил все как есть и жил дальше. Только одно его мучило. Порой он ночами лежал без сна, пытаясь понять почему Линда стала принимать наркотики, что ей не хватало, и почему она не поделилась с ним своими проблемами. Сначала он даже злился на нее, обижался что она оставила его из-за своего пагубного пристрастия, но потом смирился. Что толку задавать вопросы, ответы на которые никогда не получишь?
А призраки больше не мучали его. Линда перестала приходить после той, первой ночи, что он провел на кладбище. Почему? Этого он тоже не знал.
И сейчас, стоя у могилы Линды он не задавал вопросов. Фэйт просто тихонько рассказывал ей о своей жизни. -- Я получил новую работу. Снова в издательстве. Но я буду рисовать не для детских книжек, а, я бы даже сказал совсем наоборот, для недетских. Я подписал контракт с агентом Ру Флинкса, ну, ты знаешь его, он пишет всякие кошмарные вещи... Про духов, про демонов... Мистику там, фантастику, так, ничего особенного, но деньги неплохие.
Он на секунду прервался, чтобы затянуться сигаретой. -- Во-о-от... Такие дела. А больше ничего интересного не происходит. Пусто без тебя... А, знаешь, я так и не отвез твои вещи, надеюсь, ты не сердишься? Я, конечно, знаю что это глупо, но ничего не могу с собой поделать, так мне спокойней. И еще... -- он помолчал, собираясь с духом. Понизил голос до шепота. -- Иногда мне кажется что я вижу тебя... Где-нибудь мелькнут светлые волосы, а я думаю что это ты. Первое время кидался догонять, а это всегда была не ты. Похожа, но не ты.
Фэйт надолго задумался, глядя на быстро бегущие облака. Потом тряхнул головой и засунул руки в карманы. Отросшие за зиму волосы упали ему на лицо. Он привычно откинул их со лба и вновь заговорил:
-- Наверно мне пора... Пока, Лин, до встречи.
Лафайет отвел взгляд от фотографии и направился к выходу. -- Надо пойти поесть, что ли... -- пробормотал он про себя.
Он остановился у ближайшего бара и сел за столик. Подождал официантку, сделал ей заказ и в ожидании завтрака огляделся.
Девушку он увидел не сразу. Сперва ее загораживала широкая спина какого-то шофера, а потом он был занят своим завтраком. Он уже допивал вторую чашку кофе, когда шоферюга поднялся, бросил деньги на столик и вышел из зала. И тогда Фэйт увидел ее.
Девушка сидела в углу зала в профиль к нему и мрачно смотрела на свой гамбургер. Фэйт поспешил поставить кофе на столик, боясь расплескать, так затряслись у него руки. Это была Линда.
Не просто похожа, как многие до нее, за кем бросался Фэйт, но она была вылитая Линда. И даже панковская стрижка "ирокез" еще больше подчеркивала дьявольское сходство. Фэйт во все глаза глядел на девушку, подмечая мельчайшие детали; точеный нос с легкой горбинкой, четкую линию подбородка, высокие скулы, все в точности как у Линды. Даже губы, сейчас накрашенные немыслимой зеленой помадой были в точности Линдины. Постепенно Фэйт увидел ее как бы в целом. До этого он, затаив дыхание, выхватывал взглядом лишь отдельные черточки, а сейчас увидел ее целиком. Потрепанная черная кожаная куртка, с какой-то надписью на спине, высокие десантные ботинки, изодранные джинсы, когда-то бывшие голубыми, и перчатки с обрезанными пальцами. На спинке стула висел рюкзак, такой же потертый, как и вся одежда хозяйки.
Почувствовав настойчивый взгляд Фэйта девушка резко обернулась и в упор взглянула на него. Фэйт задохнулся в изумлении: полыхнувшие синим глаза Линды смотрели на него. Тот же слегка восточный разрез глаз, маленький шрам на правой брови... Это была Линда. На этот раз она. Фэйт нашел ее...
Лафайет попытался вздохнуть, но не смог - горло отказывалось пропускать кислород, и он мог только наблюдать, как девушка встает и идет к нему. На мгновение ему показалось что она сейчас скажет что-нибудь вроде: "Привет, Фэйт! Давно не виделись!" Но быстрый взгляд на ее рассерженное лицо дал Фэйту понять, что шутить девушка не намерена.
-- Че ты на меня уставился? -- тихо, но злобно прошипела она. И хотя Линда никогда не говорила таким тоном, как бы ни была рассержена, голос был ее. Фэйт почувствовал что сердце его отрывается и падает куда-то вниз.
-- Что? -- еле смог он прошептать.
-- Чего пялишься, чувак? Хочешь перепихнуться -- гони бабки, а нет, так отведи зенки в другую сторону!
Девушка разъяренно пнула ножку стола Фэйта, так что кофе выплеснулся на бумажную скатерть и уперла сжатые в кулаки руки в бока. Фэйт почувствовал что горячая жидкость попала ему на руку, но был не в силах отвести взгляда от лица Линды, такого чужого в этот момент.
-- Последний раз тебя спрашиваю, что уставился?! Че тебе от меня надо, урод? Ты оглох?
Фэйт торопливо кивнул, а потом сообразив что делает что-то не то, замотал головой.
-- Ты, что, идиот? -- удивленно, но уже более доброжелательно спросила девушка, нехотя разжимая кулаки.
Фэйт продолжал мотать головой, не в силах выдавить не единого слова. Наконец, он справился с собой и хрипло сказал:
-- Нет, я...
-- Надо же! Оно умеет говорить! -- глумливо провозгласила на все кафе девушка. На них стали оборачи-ваться и Фэйт понял что краснеет. -- А было бы жаль, если бы такой красавчик -- и без языка! -- продолжала развлекаться девушка, пристально разглядывая Фэйта. Осмотрев его с ног до головы, она удовлетворенно кивнула сама себе и с грохотом приземлилась к нему за столик.
Фэйт вздрогнул как ужаленный.
-- Да ты не бойся, чувачок, я тебя не съем... По крайней мере, пока ты одет. А вот дальше я за себя не ручаюсь. -- доверительно прошептала странная гостья на ухо Фэйту. Она поло-жила руку ему на плечо. -- Э-э-э! Да ты чего, братишка?
Лафайет понял что его бьет неудержимая дрожь, но никак не мог взять себя в руки.
-- Да успокойся ты, красавчик! Давай посидим, чего-нибудь выпьем, побазарим... Тебя звать-то как?
-- Фэйт... -- его просто трясло от желания прикоснуться к девушке, стереть дикий грим с лица, обнять... Он страстно желал чтобы Линда вернулась к нему, хотя бы на миг! Умом он понимал что это не его Линда и никогда не была ею, но сердце твердило обратное...
-- Ну, приветик, Фэй! -- девушка по своему интерпретировала его имя. -- В приюте меня назвали Элинор, но ты можешь звать меня просто Лин... Что?!
-- Лин!... О, боже! -- Фэйт рассмеялся высоким дрожащим смехом. -- Лин! О, боже!
Кроме этих слов он ничего не мог больше сказать. Такая насмешка над его горем доконала его. Он закрыл лицо руками и разрыдался. Элинор изумленно таращилась на него, пока не заметила что посетители кафе с болезненным интересом разглядывают их. Она вскочила. -- Что столпились уроды, цирк вам здесь?!
-- Ты кого это назвала уродом, шлюха? -- рыжий громила с изрытым оспинами лицом начал медленно воздвигаться из-за своего столика. Его поросячьи глазки подозрительно оглядели Элинор.
-- Ну уж не тебя, свинья! -- громко ответила девушка. -- Тебя, ублюдок, я бы постеснялась даже уродом назвать, чтобы не оскорблять нормальных уродов. Да судя по твоей роже, ты даже не ублюдок, а просто волосатый член с ма-а-аленькими яйцами...
Она бы могла еще долго продолжать в том же духе, но рыжий с неожиданным для его неуклюжего тела проворством кинулся на Элинор. То, что отшвырнутый им стул сбил с ног официанта его нисколько не смутило. С глухим ворчанием он подскочил к девушке и ударил ее кулаком в лицо... Так, по крайней мере, он намеревал-ся, но Элинор уже не было на месте. Зато на линии удара оказался Фэйт, который как раз поднял голову и начал вставать, привлеченный шумом.
-- Что..? -- только и успел спросить он, когда кулак громилы, размером с пивную кружку, врезался ему прямехонько в лоб.
Громила издал удивленный крик боли и затряс разбитыми пальцами, а Фэйт грохнулся под стол и на неко-торое время потерял интерес ко всему происходящему.
Зрители и участники драки на некоторое время замерли, а затем Элинор, с боевым кличем, от которого кровь застывала в жилах, обрушила стул на спину незадачливому "боксеру".
Отличный сосновый стул разлетелся в дребезги, рыжий со стоном осыпался на пол и тут-то и началось на-стоящее веселье. Кто-то из посетителей завопил "Наших бьют!" и тоже кинулся на Элинор. Девушка ловко увернулась и пинком отправила любителя подраться в толпу, уже собравшуюся вокруг. -- Следующий! -- весело провозгласила она.
-- Вызовите полицию! -- истеричный женский голос прорезал прокуренный воздух кафе.
-- Ах, ты, сука!
-- Не трогай меня!
-- Сделай что-нибудь, идиот!
-- Ты... Меня... Ударил?!!! На!
Какофония голосов достигла предела. Кто-то уже истерично смеялся, звенела бьющаяся посуда, вокруг мелькали руки и стулья. Народ весело предавался излюбленной народной игре "стенка на стенку", уменьшен-ный вариант. Парень в банданно великолепным хуком справа послал своего противника на близстоящий стол. Тот с размаху грохнулся на уставленную тарелками поверхность и затих. -- Закуска!!! -- восторженно завопила подвыпившая девица, обитающая за столиком в компании таких же "теплых" молодых людей. -- Банзай! -- ее спутники повскакивали и кинулись в драку.
Среди всеобщей неразберихи только Элинор уловила вой полицейских машин. Она подхватила свой рюкзак и размахивая им пробилась к Фэйту. -- Давай, давай, красавчик, подымайся! Пора сваливать отсюда!
Тряся головой, чтобы прогнать туман, заливающие его сознание, Фэйт, с помощью Элинор, тяжело поднялся на ноги. Девушка закинула его руку себе на плечо и потащила Фэйта к выходу. Ростом она была почти с него, но все равно, после, Лафайет недоумевал, как же ей удалось вытащить его из этой свалки. Которую, надо признать, она же сама и устроила. Но, как бы то ни было, они выбрались.
И, надо сказать, с минимальными потерями. Фэйт получил великолепный синяк на лбу, ободрал правую руку о чьи-то зубы, а Элинор досталось дамской сумочкой по носу. И сейчас она, невозмутимо вытирая кровь своей черной футболкой, почти несла на себе Фэйта, еще не совсем пришедшего в себя после полученного удара. На ходу она изобретательно ругалась на рыжего громилу, на толпу драчунов в целом и в частности. От изобретения новых словесных конструкций, выражающих сомнение в чистоте родословной посетителей злополучного кафе ее удержал лишь приезд полицейских машин. Элинор с Фэйтом рванулись за угол и вовремя успели нырнуть в какой-то открытый подъезд.
Элинор повалилась на пол отдышаться и тихо захихикала. -- Ну, задала я им развлекухи по горло! -- само-довольно заявила она обмахиваясь полами куртки. Один рукав у нее был полуоторван, а перед футболки залит кровью, своей и чужой. Она шмыгнула носом и запрокинула голову, чтобы унять кровь. -- Ты-то как, чувачок, в порядке? Круто тот мужик вломил тебе...
-- Да уж... -- поморщился Фэйт, ощупывая голову.
Он сполз по стене на пол и сел рядом с Элинор. Как ни странно, удар по голове помог ему уяснить одну простую истину: Эта девушка не Линда. Фэйт просто не мог представить себе Линду в подобной ситуации! Да Линда никогда бы не ввязалась ни в одну драку, не говоря уж о том, чтобы зачинать ее! А эта... Элинор, она просто наслаждалась происходящим! Фэйт припомнил один из моментов их бегства и содрогнулся. В минуту просветления он видел Элинор, когда она пробивалась к нему: кровожадная ухмылка на прекрасном лице, оскаленный рот... Она размахивала над головой рюкзаком, от ударов которого люди падали как кегли. В этот миг она напомнила Фэйту того, первого, призрака на кладбище. Чтобы не думать об этом он потер гудящую голову и спросил:
-- А что это у тебя в рюкзаке? Ты валила народ как молотом...
Элинор ухмыльнулась и подтянула к себе рюкзак. -- Вот! -- она порылась внутри и достала стальную коробку размером с большую книгу и какой-то сверток. Она развернула ткань и продемонстрировала большое стеклянное пресс-папье. -- Надо же не разбился!
Фэйт зачарованно взял в руки стеклянный шар на подставке. В центре шара снег засыпал зимнюю деревню. Маленькие домики и деревца выглядели как настоящие, а снежинки кружились и кружились...
-- Подарила мать настоятельница, перед тем, как я сбежала из приюта... -- объяснила Элинор, отбирая у Фэйта игрушку. -- Это мой талисман, я всегда ношу его с собой.
-- У меня тоже есть... был такой. -- сказал Фэйт со вздохом, подумав о том, что разбил его в приступе отчаянья, после похорон Линды. Это воспоминание принесло боль и, желая отвлечься, он спросил девушку -- А что в коробке?
-- А вот это не твоего ума дело! -- неожиданно окрысилась она, пряча свои сокровища.
В разговоре возникла неловкая пауза. Несколько минут оба молчали думая о своем. Потом Фэйт примирительно сказал:
-- Да я просто спросил...
-- Ладно... -- Элинор вымученно улыбнулась. -- Там кое-что мне необходимое. Как говорят -- все свое ношу с собой. Вот здесь... -- она встряхнула свой потертый рюкзак. -- Все мои вещи. Я же перекати-поле, с тех пор как смылась из монастыря.
-- Ты воспитывалась в монастыре? В каком? -- Фэйт искренне заинтересовался и обрадовался обнаружив в Элинор родственную душу. -- Видишь ли, я тоже вырос в приюте. При монастыре Святого Мартина, а ты?
Элинор фыркнула.
-- Я в католическом приюте при церкви Спасенных. Но глядя на тебя, братишка никогда бы не сказала что ты сирота. Слишком шикарно ты одет.
-- Я всего добился сам. Да и учителя помогли. Я художник, оформляю книги и возможно, скоро выйдет мой первый альбом...
-- Клево, чувак! Ты не шутишь? -- Элинор с новым интересом взглянула на Фэйта. -- А я тоже была знако-ма с одним художником. Вот... -- она задрала майку. На ее животе переливался всеми красками потрясающий дракон. Татуировка была сделана весьма профессионально и Фэйт только присвистнул. Давно ему не приходилось видеть такой мастерской работы! У него у самого была татуировка на лопатке: вставший на дыбы единорог, но и рисунок был более схематичен, да и красок поменьше. А тут! Он бы еще долго рассматривал рисунок, но Элинор игриво стукнула его по плечу. -- Эй, красавчик! Будем молча пялиться, или займемся делом? Для те-бя бесплатно, только едем к тебе, а то у меня хаты нет...
Лафайет отпрянул и смущенно посмотрел на Элинор.
-- Ты... о чем?
Она хмыкнула и у талии стянула футболку руками. Тонкая ткань рельефно обтянула ее высокую грудь. -- Как будто не знаешь!
-- Я... Нет. Не могу... Элинор. -- Фэйт смотрел в пол.
-- Это почему? Я тебе не нравлюсь? Тогда чего пялился на меня в кафе? -- обиженно спросила девушка.
-- Нет, нет, ты очень красива, ты мне нравишься, но...
-- Тогда в чем дело? Ты что, импотент, или гомик? -- Элинор уперла кулаки в бока и поднялась.
Фэйт молча смотрел на нее снизу вверх, не в силах передать ей словами что он чувствует. Как она красива сейчас, когда восточные глаза ее сердито блестят, а волосы сзади подсвечивает полуденное солнце! Даже с раз-мазанной по лицу кровью, с этим панковским макияжем и стрижкой Элинор была красива, красивее многих де-вушек, что Фэйт знал раньше. Она была даже красивее Линды! Линда, не мог не признать Фэйт, никогда не была столь красива такой дикой, дьявольской красотой как Элинор в этот миг. Но она не была Линдой...
Фэйт попытался сказать ей об этом. -- Ты прекрасна, Элинор. . . Любой мужчина почел бы за честь принять твое предложение, но. .. я не могу... Прости...
Он опустил голову, стараясь скрыть подступающие слезы. О, Линда!
Отпустит когда-нибудь меня эта боль?
Элинор смотрела на Фэйта с высоты своего роста. На ее лице не отражались никакие чувства. Она просто смотрела на него и молчала, пытаясь разобраться что же твориться в ее душе. Потом она опустилась на колени рядом с Фэйтом и взяла его за руку. -- Почему? -- странно мягко сказала она.
-- Что? Почему не могу? -- Фэйт попытался улыбнуться. -- Это долгая история, я лучше расскажу тебе по-позже...
-- Нет, я спрашиваю о другом. Почему ты обращаешься со мной как с леди, а не как со шлюхой, а я и есть шлюха? Вот это я и пытаюсь понять. Ты можешь просто послать меня подальше, как все, а вместо этого пытаешься меня утешить. Почему, Лафайет?
Фэйт поднял глаза на Элинор, удивленный ее тоном и словами. -- О чем ты?
-- Ты так вежлив со мной будто я воспитанница института благородных девиц, а не бродяга-проститутка. Да еще ты пострадал из-за меня! Посмотри-ка на свое лицо...
Элинор нежно взяла его за подбородок и приподняла голову Фэйта вверх, к свету и своему лицу. Он взглянул в ее темно-синие волнующие глаза и замер, слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться. Элинор осторожно поцеловала его сомкнутыми губами. От ее прикосновений по коже побежали мурашки, сердце заколотилось как бешеное и Фэйт понял что если Элинор не отпустит его, то он просто потеряет сознание от переполнявшие его противоречивых чувств. Он так хотел быть с Элинор, но одновременно боялся что этим он осквернит память о Линде и об их любви. Но руки Элинор были так нежны, а он слишком долго был один... " Стоп! Хватит, сердце! Умолкни, глупое..." Фэйт сделал над собой невероятное усилие и вырвался из рук Элинор.
-- Нет! -- Фэйт стукнулся затылком о стену, возле которой сидел и схватился за голову. Ему хотелось плакать от собственной беспомощности, от неспособности понять самого себя. Он почувствовал что слезы катятся по его лицу, но он махнул на это рукой. Почему-то он был уверен что Элинор его поймет.
И она поняла.
-- Она умерла, да? -- в ее словах прозвучало скорее утверждение чем вопрос. -- И я похожа на нее...
Элинор сидела на корточках рядом с Фэйтом и теребила молнию куртки. Она задумчиво проговорила:
-- Вот в чем дело...
-- Да. -- Фэйт кивнул и вытер слезы. -- Теперь ты понимаешь почему я не могу быть с тобой. И ты очень похожа на нее...
-- Понятно. -- Элинор неожиданно спросила. -- Она была богатой и из какой-нибудь известной семьи?
-- Откуда ты узнала?
-- А где бы ты еще смог набраться хороших манер?! -- невесело усмехнулась Элинор. Она посмотрела на свои короткие обкусанные ногти и нехотя заговорила. -- От чего она умерла?
Фэйт стиснул зубы и с шумом выдохнул.
-- Наркотики. Передозировка.
-- Сурово...
Элинор поднялась и прошлась по подъезду чтобы размять ноги. Выглянула на улицу.
-- Никого нет, фараоны слиняли. -- сообщила она.

ДОМОЙ

ПЕСНИ