Солнечный лучик пробрался сквозь неплотно задернутые занавески и упал Элинор на лицо. Она попыталась увернуться и проснулась. Потянулась как кошка и закинула руки за голову. Покосилась вправо - ворох темных волос на подушке, темные стрелы ресниц, чуть припухшие губы…
Она приподнялась на локте, и некоторое время смотрела Фэйту в лицо. Потом наклонилась и звонко чмокнула в губы. Ресницы дрогнули и распахнулись, полыхнуло зеленое пламя. Элинор не успела пошевелиться, как была схвачена, замотана в одеяло и опрокинута на спину.
- Ага! Попалась! И кто же это тут?
- Эй! - Элинор возмущенно забарахталась, пытаясь вырваться. - Это не честно! Ты уже не спал!
- Конечно, не спал, я же ранняя птичка. Вот, ждал тебя…
- Ждал… меня… - томно протянула Элинор. - Ты мог бы меня разбудить.
- Нет, Фэйт покачал головой. Темная прядь упала ему на лицо. - Нет, я не хотел тебя будить. Ты так мило улыбалась и казалась такой… умиротворенной… Что тебе снилось?
- Ты. - Она потянулась и обняла его за шею. - Только ты. Всегда… Везде… Только ты, Фэйт, любовь моя…
- Лин… - он уткнулся лицом в ее волосы, уловил знакомый запах солнца и дыма сгоревшего дерева. - Лин. Я даже не могу рассказать, КАК я люблю тебя. В этом языке нет таких слов, он слишком беден, чтобы выразить все мои чувства! Но, Лин, я придумаю новый язык, и тогда весь мир узнает, как я люблю тебя!!!
- Не надо ничего придумывать, Фэйт, солнышко… Я знаю такой язык, и ты его знаешь! Расскажи… покажи мне, как ты меня любишь… Дай мне свою любовь, свое тепло…
Ее горячий шепот сливался с его обжигающими поцелуями. И все стало ясно, и слова были уже не нужны, и тонкая простыня давила, словно броневая плита…
О, Лин, твои хрупкие плечи тают под моими руками, как воск, сладость твоих губ кружит голову. Твоя кожа нежнее шелка, драгоценнее бархата. Нет на свете ничего ценней тебя, любовь моя… Здесь и сейчас горю я для тебя… Я отдам за тебя свою жизнь, свою кровь, всю до капли!
"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Как алая лента губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими… Два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями… О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! О, как много ласки твои луч-ше вина, и благовония мастей твоих лучше всех ароматов. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!…Вся ты прекрасна воз-любленная моя и пятна нет на тебе!"
О, Фэйт, руки твои жгут меня огнем желания, глаза твои изумрудные дали, две жизни отдала за твои губы и отдала бы еще! За волосы, темной волной скользящие сейчас по моему сердцу, за голос твой… Ничего не пожалею, лишь бы целовал и любил! И пусть день никогда не настанет!
"Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мной - любовь.. Влеки меня, мы побежим за тобой; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!.. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленного, доколе ему угодно… О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас - зелень; кровли наших домов - кедры, потолки наши - кипарисы…"
Жарко в спальне… Жарко брызжет солнце, еще по-летнему горячее. Жаркий шепот клятв, жаркий трепет тел… Утро…
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
А осень пришла незаметно. Прокралась на мягких кошачьих лапах по желтеющей листве, рябью мурашек пробежала по реке и затаилась…
- Да нет же! Смотри! - Фэйт отобрал у Элинор кисть. - Ты не так ее держишь. Не надо за нее так цепляться, ты ведь не тонешь.
Элинор хмыкнула и села на пол. Вот уже вторую неделю Фэйт пытался учить ее рисовать. И как все чаще он повторял: " Голова умненькая, а усердия не хватает…" Это точно, ведь она видит что хочет отобразить, а руки не слушаются… Пока только один ее рисунок удостоился чести остаться в живых. На фоне стены деревьев проступала фигурка единорога… Да и то, нарисовано это было карандашом и с немалой помощью Фэйта. Все остальное Элинор беспощадно уничтожала, или отдавала Фэйту на переделку. Его это забавляло, а ей нравилось стоять за его спиной и, затаив дыхание, наблюдать, как несколькими штрихами он превращает ее мазню в про-изведение искусства. Вот и сейчас он скептически рассматривал начатую Лин картину, прикидывая что с ней делать дальше. Просто соскоблить краску с холста или попытаться что-то исправить и закончить. В принципе, идея ему понравилась. Элинор пыталась изобразить освещенные заходящим солнцем горы, глубокое ущелье на переднем плане и на вершинах две человеческих фигурки, разделенные бездонной пропастью, но символично связанные огромным шаром садящегося за их спинами солнца. Наконец, вздохнув, он отложил кисти и вытер руки о футболку.
- Прям и не знаю, что с тобой делать? - удрученно сказал он Элинор. - Ты так быстро схватила все основы, я был просто поражен… Прекрасный глазомер, цветоощущения, фантазия, идей, но…
- Руки через ж… растут, - мрачно дополнила Элинор рассматривая ворох карандашных набросков. На всех была изображена только она… Она в ванне, раскинулась на подушках, под душем, здесь просто спит, гладит дворовую кошку, смеется, запрокинув голову. - Эй, когда это ты успел?
- Что успел? - Фэйт заинтересованно склонился к ней и покраснел. - Эй, ну-ка отдай! Это просто….
- А вот и не отдам! - Элинор спрятала рисунки за спину, побуждая Фэйта потянуться к ним и обнять ее. - Мне нравится! Очень красиво. И вовсе это не просто так.
- Лин, ну, отдай, я потом доделаю и покажу, - он покраснел уже до кончиков ушей.
- Конечно, солнце. - Элинор звонко чмокнула его и отложила рисунки. - Только я об этом и говорю. Ты в несколько штрихов можешь изобразить такое, а я вообще ни на что не годна!
- Лин. - Он прижался пылающим лицом к ее щеке. - Ты будешь рисовать! Ты еще и меня переплюнешь, это я тебе обещаю.
- Ага, - Элинор запустила пальцы в его густые волосы. - И я тоже стану рисовать тебя… в душе… и как ты занимаешься со мной любовью…
Фэйт поперхнулся.
- Ой… - только и смог он сказать.
И здесь словно разорвалась бомба! Неслышно ни для кого кроме Лилин. Время остановилось. Полыхнуло в глазах кроваво-красным светом зала Ста Колонн. И голос схожий с беззвучным громом произнес: "Пора, ведьма! Время пришло!"
Лилин пошатнулась, а ехидный смех уже истаял вместе с Присутствием. И тогда она завыла. Как волчица, потерявшая своих детенышей. Хрипло, нечеловечески тоскливо…
- Будь ты проклят! Слишком рано, еще слишком рано!! Еще не сейчас!
- Пора…
Лилин мертво рухнула во тьму.
Элинор тряхнула головой и заглянула Фэйту в глаза.
- Слушай, котик, а пойдем прогуляемся? Мы ведь уже третий день торчим дома!
- Гулять? - Фэйт словно очнулся. Задумчиво почесал переносицу. - А правда, пошли. Пока еще тепло и не льют эти вечные осенние дожди. Я тут как раз хотел показать тебе одно интересное местечко.
- Какое? - заинтересовалась Элинор.
Фэйт как никто другой своим чутким взглядом художника мог находить в городе или его окрестностях потрясающие кусочки дикой природы просто сказочной красоты!
- Ты все увидишь, - улыбнулся он. - Давай, собирайся, это довольно далеко от нас, а я пока приму душ и переоденусь.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ Вот. Смотри!
Элинор открыла глаза и восторженно вскрикнула.
- Нравится? - Фэйт стоял с таким довольным видом, словно сам, своими руками, оформлял этот чудо уголок.
Крошечный ручеек бежал по полянке усыпанной обломками скал и замшелыми валунами всех форм и размеров. Они очутились в каком-то подобии японского сада камней, только не рукотворном, а созданном самой природой.
- Это… Это потрясающе! Как это получилось?
- Ну, - Фэйт пожал плечами. Давным -давно здесь прошел ледник и притащил с собою эти камни, а потом…
- Да я не о том, чудо! - Элинор шутливо шлепнула Фэйта по плечу. - Я спрашивая, почему все это осталось в первозданном виде?
- Ну, не совсем в первозданном. Я иногда убирался тут, чистил ручеек, красиво раскладывал камни… - он откровенно дурачился, заряженный солнцем, хорошим настроением и присутствием Элинор.
- Фэйт!
- Хорошо, хорошо. Здесь нельзя ничего строить. Этот пласт не очень устойчив. Если начать тут копать, или что-то еще, весь этот склон может не выдержать и съехать вон туда. --Он показал рукой. - Слышишь шум? Там скоростное шоссе проходит. Конечно, они там все укрепили, но большой нагрузки это не выдержит. А срывать здесь все будет намного дороже, да и бессмысленно. Зачем? Тут прекрасно можно гулять и отдыхать просто так.
- Не очень-то сюда удобно добираться. - Сказала Элинор вытряхивая из волос хвоинки и кусочки коры. - Через весь этот бурелом. Ноги можно поломать.
Фэйт хитро усмехнулся и схватил ее в объятия. Нежно коснулся губ поцелуем.
- А я специально вел тебя так. Чтобы ты смогла оценить контраст. Там, где шоссе есть удобная тропинка и подъезд.
- Ах, ты!!! - Элинор задохнулась от возмущения и попыталась вырваться, но Фэйт держал ее изо всех сил. К тому же она не могла на него долго сердиться.
Только не сейчас…
- Эй, но тебе же понравилось? Признайся, понравилось ведь? Лес, бурелом, романтика всякая, а тут такое!
- Да, понравилось. - Элинор тоже крепко обхватила Фэйта, прижалась к нему всем телом, уткнулась лицом в грудь, вдыхая его родной запах. Она всхлипнула и с каким-то отчаянием сказала: - Я хотела бы запомнить это навсегда, и унести с собой!
И непонятно было, о чем она это сказала. О самом Фэйте, или о пейзаже… А внутри у нее неумолимо тикали часы.
- Эй, ты чего? Я сделал тебе больно? - Он обеспокоено заглянул ей в лицо.
- Нет, что ты! Просто у меня возникло такое чувство… - Элинор замялась. - Знаешь, как говорят: "Словно кто-то прошел по моей могиле?" Вот и у меня возникло такое же ощущение. На миг мне показалось, что все вокруг призрачно, и я, и ты… Мы как будто не принадлежим этому миру.
- Лин, ты чего? Солнышко, что с тобой стряслось сегодня? - Он внезапно нахмурился от неприятной мысли. - Ты не…, ну, не принимала ничего?
- О чем ты? - Элинор сперва не поняла, а потом раздраженно вырвалась. - Ну, знаешь! Я пытаюсь высказать тебе что у меня на душе творится, а ты о наркоте вспомнил! Я ведь обещала тебе, обещала?!
- Да, Лин, обещала, и я верю тебе. - Он примиряюще протянул руку чтобы коснуться ее плеча. - Но пойми меня…
- Но? НО?! - Элинор отскочила еще дальше как разъяренная кошка. Казалось еще немного, и она зашипит. - Ты все еще не веришь мне? Небось, Линде своей ты не задавал таких вопросов! Хотя следовало бы!
И одного взгляда на помертвевшее лицо Фэйта ей хватило, чтобы замолчать. Слезы хлынули у нее из глаз. Хватая ртом воздух она повернулась и бросилась туда, откуда доносился шум автострады. Мгновение Фэйт оцепенело стоял на месте, а потом, понимая что она не хотела его обидеть специально, кинулся за ней.
- Лин, Лин! Ну, постой!
Но ее светлые волосы уже мелькали между деревьев на другой стороне полянки. Фэйт чертыхнулся. Эта девчонка бегает дьявольски быстро! Он уже запыхался, а ее спина так и маячила далеко впереди. И когда она остановилась, это было так внезапно, что Фэйт даже не успел этого понять и чуть не налетел на нее.
Они стояли на тропинке рядом с обрывом, а под ними шумела автострада, и только низенькое ограждение отделяло их от шоссе.
Элинор молча стояла спиной к нему, глядя на поток машин внизу, ее поза была напряженной, и Фэйту почему-то показалось что она может стоять и молчать так вечно. Он вздрогнул и подошел к ней.
- Проклятье! Лин, ну прости меня! Я сказал не подумав. Просто я беспокоюсь за тебя! - Он обошел ее что-бы посмотреть в глаза. Лицо ее было словно каменное, лишь в глубине синих глаз притаилось страдание.
Фэйт почувствовал, как в тревожном предчувствии у него сжалось сердце.
- Лин, милая, пожалуйста, прости меня, дурака! - Он попытался обнять ее, но это было словно обнимать статую. - Я ведь люблю тебя, Лин! Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, и я вовсе не хотел тебя обидеть! Просто я боюсь за тебя, и не хочу повторения… чего-то плохого… Я не хотел тебя обидеть, я на все готов ради тебя, на все что угодно! Лин, солнце мое, я знаю, что говорю сумбурно, но я так тебя люблю… Лин, Элинор, посмотри на меня… Пожалуйста…
Она посмотрела и Фэйт отшатнулся от удара ее полыхающих глаз. А ее слова!!!
Элинор внезапно закричала.
- Нет! Не смей! Не смей любить меня! Ты же не знаешь кто я! Ты так и не понял…
- Лин, мне все равно…
- Ах, ему все равно! - Она словно сошла с ума, неотвратимо, в одночасье. - Да знаешь ли ты…
- Мне все равно, что было у тебя в прошлом. Кем ты была, и что сделала. Все равно, все это уже в прошлом. А сейчас есть только ты и я. И я люблю тебя. Чтобы ты не говорила!
Элинор тяжело расхохоталась, так, словно роняла раскаленные камни в воду. Лицо ее исказилось, стало чужим и страшным, глаза пугающе засверкали. Она смеялась, запрокинув голову и вдруг оборвала себя и закричала:
- Уходи, уходи, у-хо-ди!!!
Этот непрекращающийся крик точно ощутимая ладонь толкнул Фэйта в лицо. И еще раз. И еще… Он попятился, выставив перед собой ладони, пытаясь заслониться от ненавидящих глаз Элинор, от ее перекошенного болью и страхом лица.
Не веря себе, своим глазам и слуху он сделал шаг назад. И еще один.
- Уходи! Уходи, убирайся!!!
Он отшатнулся еще дальше, ослепленный горем и непониманием, уже не видя куда идет, и споткнулся о барьер.
Нелепо взмахнул руками, в тщетной попытке удержаться на ногах. Не удержался.
Кувыркнувшись через барьерчик, слетел по откосу и тяжело упал на раскаленный асфальт скоростного шоссе. Но так и не оторвал взгляда от лица Элинор. Такого любимого и такого далекого в этот момент.
Он не слышал визга тормозов и дикого рева сигналов, он вообще ничего не слышал сейчас кроме ее голоса, и лишь неподдельный ужас написанный на лице Элинор и какая-то обреченность в ее глазах заставили его подняться на ноги.
А потом время затормозилось неимоверно насыщенное событиями как густой вязкий сироп. Как кусок прозрачной пленки, которая все тянется и тянется, морщась по краям, но никак не может разорваться.
Фэйт увидел, что Элинор смотрит не на него, а куда-то ему за спину. И обернулся.
Прямо на него несся сплошной поток машин, а прямо впереди, метрах в пяти от него, огромный черный "Кадиллак".
А он уже ничего не успевал сделать. Все было бесполезно, он застыл посреди шоссе, как олень, застигнутый светом фар на лесной дороге. Он понял, что сейчас умрет и внутренне похолодел. Только бы еще раз увидеть Элинор! Нет, не успеть…
Но она успела раньше. Стремительно взметнулось в воздух гибкое тело. Отчаянные синие глаза, решительно сжатый рот… О, Элинор!
Фэйт увидел это, увидел ее в последний миг, а потом тяжелый удар выбил его с шоссе, на безопасный островок, разделяющий двухсторонний хайвэй.
И, самое страшное, он увидел как Элинор была смята, сломана тяжелыми машинами , и черный "Кадиллак", первым ударивший ее, отбросивший разбитое тело под колеса других машин врезался в бетонные глыбы ограждения…
А потом началась настоящая свалка, с грохотом, визгом тормозов, стоном рвущегося металла, но Фэйт ничего этого уже не видел и не слышал. Он никак не мог поверить в происходящее… Он все ждал, что вот сейчас рядом появится Элинор, и как всегда встряхнет его и скажет что-то вроде: "Ну, ты и придурок, Фэйт, мы же могли погибнуть!"
Но он уже начинал понимать, что всего этого нет и больше никогда не будет. Кровь на шоссе… Но… Как же так? Она спасла его, вытолкнула в безопасность, а сама… не смогла.
Она знала. Она просто не могла успеть…Зачем, Лин?
Нет, этого не может быть! Разве не будет больше ее нежных рук, пахнущих мускусом и дымом сгоревшего дерева? Ее дикого макияжа, светлой волны волос? Но ведь этого не может быть, нет, сейчас он проснется, откроет глаза и Элинор будет рядом, ткнет его в плечо и проворчит: Спи, рано еще, жаворонок… Этого не может…
Кровь на асфальте, боль, крики и ругань водителей, неотвратимо приближающийся вой сирен… Вся эта какофония ворвалась в сознание Фэйта как неотвратимая воля небес.
Может…
Элинор… погибла…
Все кончено…
Он упал на колени и в этот момент его все-таки задела одна из машин, пытающихся выбраться из свалки. Фэйт почувствовал, что куда-то летит, падает, и облегченно закрыл глаза. Все - кончено. Это даже и к лучшему - ведь Элинор больше нет…
Потолок почему-то оказался белым… Белые стены, запах крови и тщетно маскирующий его запах дезин-фекции. Голова болела. Где он? В больнице? Что произошло? Любая попытка пошевелить хотя бы головой приводила к вспышке острой боли, и Фэйт счел за лучшее не двигаться. Хотя бы первое время, пока не поймет в чем дело…
На белой стене кто-то нарисовал распятие. Этот рисунок черным грифелем и был первым, что увидел Фэйт, когда открыл глаза. Просто черное на белом, но этих линий оказалось почему-то довольно чтобы он смог все вспомнить, разом, без каких-либо пробелов в памяти. Даже в этом ему было отказано. Память обрушалась на него грохочущим водопадом цвета, звуков и боли. И тогда он закричал, рванулся, чувствуя, как отходят какие-то трубки, как истерично пищат приборы жизнеобеспечения… Прибежал врач и вкатил ему какую-то гадость, от которой Фэйт перестал чувствовать все тело, но в забытье к сожалению не впал…
Потом приходили полицейские и с тупой настойчивостью пытались выяснить досконально, что же произошло на шоссе. Они задавали свои вопросы все снова и снова, пока Фэйт, задыхаясь пытался справиться с собой и не начать биться в истерике. Скрипя зубами от боли он пытался им отвечать… Да, случайность, мы гуляли, я упал… нет, не пили, наркотиков не принимали! Да, она живет… жила у меня, нет, какое это имеет значение?! О, Господи! Она погибла, а вы лезете со своими дурацкими вопросами!!! Оставьте меня в покое! Я уже все рассказал!
На шум и крик явился дежурный врач и выставил полицейских. Скупо рассказал, что Фэйт еще легко отделался. Сотрясение мозга, перелом двух ребер слева внизу, трещина в левой ноге, многочисленные ушибы и ссадины, в общем ничего серьезного. С осуждением глядя на Фэйта сообщил, что привезли еще пятнадцать жертв автокатастрофы, и еще троих спасти не удалось. Он явно считал Фэйта виновным в этом происшествии, но Фэйту было глубоко на это наплевать. И когда боль в голове усилилась, став на какое-то время нестерпимой он с облегчением закрыл глаза и словно исчез из этого мира.
Когда в следующий раз он пришел в себя, она сидела на краю его кровати. Она была бледна и разорванный свитер пятнала кровь. И она печально смотрела на него, молча, не моргая… не дыша.
- Лин… - Фэйт попытался взять ее за руку, но проклятая капельница не позволяла. Тогда он раздраженно выдернул иглу и потянулся к ней. Ее рука была холодна словно лед.
Она покачала головой.
- Нет, зеленоглазый… - ее голос оказался хриплым и чертовски сексуальным. - Не та Лин, я просто хотела тебя немного порадовать. Ты до сих пор не узнал меня?
Неуловимо для глаз она изменялась. Заалели кровавой раной губы, блеснули клыки, исчезла окровавленная одежда, и вот уже вместо призрака Элинор на краю постели в первозданной наготе сидит демонистрисс Лилин.
Фэйт непроизвольно застонал, когда она взяла его руку и начала слизывать кровь, сочащуюся из ранки, оставленной иглой.
- Не бойся, - мурлыкнула она стягивая с него одеяло. - Ты же любишь это.
- Нет, - онемевшими губами шепнул Фэйт. - Только не сейчас…
- Да, - Лилин коснулась ногтями его напрягшихся сосков. - Сейчас. Здесь. И всегда, когда я захочу. Ты мой, запомни это!
- Нет… нет…
- И так тоже нет? - Она провела ноготками по горлу, груди, животу, ниже… по бедру изнутри. - Какая у тебя тут гладкая кожа…
- Нет… Да… Нет! Не надо! - он задохнулся от короткой и резкой боли.
- Молчи! Ты мой, и ночь будет очень долгой… Я соскучилась по тебе, зеленоглазый. - Она накрыла его губы своими, ловя тихий стон, а ее руки продолжали блуждать по его телу, срезая ногтями повязки с ран. На мгновение она остановилась, чтобы дать ему глотнуть воздуха и спросить:
- Да?
Он посмотрел в ее бесовские глаза, где на дне плескалась Тьма и кивнул.
- Да. Пусть будет так, мне все равно…
Она склонилась еще ниже, и, выдыхая слова ему прямо в губы прошептала:
- Нет, тебе не будет все равно, я обещаю.
Таким обещаниям демона можно было верить. И если бы она не вывела себя и Фэйта за грань, то от его первого крика проснулась бы вся больница… А потом он быстро сорвал голос и только тихие стоны вырывались из его саднящего горла.
А под утро она исчезла, и все, что она принесла, растаяло словно туман. И он долго лежал без сна, страдая от боли в разбитом сердце больше чем от ран.
О, Элинор! Что мне теперь делать?
Временами он впадал в забытье вызванное сотрясением и обезболивающими. В бреду он пытался поговорить с Элинор, рассказать ей, как сильно он нуждается в ней и скучает, но она отворачивалась и уходила, или оборачивалась Лилин… Лилин с ее пылающими глазами и жаждой крови. И тогда он с криком выныривал из своего полубреда-полусна. В холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, и затаенным желанием увидеть Лилин еще раз, еще раз отдаться ее жестоким рукам.
И Лилин приходила. Каждую ночь, когда все вокруг затихало, она оказывалась рядом и до самого рассвета терзала его, наслаждаясь болью и страданиями. И постепенно он приучился ждать ее с нетерпением. И каждый раз все более изощренные пытки заставляли кричать его до потери голоса, до обморока, до смерти от дикой, не-человеческой боли и еще более невыразимого наслаждения. Лилин приручила его…
А днем все было еще хуже. Он оставался один на один со своей тоской по Элинор, с грезами наяву о прошлой жизни и мучительно стыдными мечтами о Лилин.
И когда его врач сказал, что Фэйт вполне поправился и его можно выписывать, он только спокойно кивнул и только отказался посетить штатного психолога. Врач пожал плечами и ушел. Он уже много лет работал в больнице и навидался таких молодых людей, внешне здоровых и дотла выжженных изнутри. "Не жилец, - кивнул старший ординатор, подготавливая документы для выписки." Врач печально покивал головой и велел принести одежду Фэйта.
Потом заглянул следователь. Он рассказал, где похоронена Элинор и вновь задал несколько вопросов о трагедии на шоссе. Но Фэйт, как и прежде не стал ничего рассказывать. Оступился, упал, вот и все. Холодная отрешенность опустилась на него, отрезая от окружающего мира с его проблемами словно прозрачной плитой из броневого стекла.
С Фэйта взяли подписку о невыезде и отпустили.
И опять, как когда-то, он стоял в своей пустой прихожей. Один. Вновь один. И снова, как когда-то, боль и обреченность навалились на него, пригибая к земле…
Прихрамывая, он прошел в спальню, и, не раздеваясь, упал на постель, так и не убранную тогда, тем утром, давным-давно. Еще в прошлой жизни. И простыни уже не хранят ее запах. Ничего не осталось… Бездумно гля-дя в потолок, он слушал тишину своей квартиры, шум жизни за окнами, все острее сознавая, что отныне это не для него. Теперь он уже окончательно он не принадлежит к этому миру! Все закончилось. Жизнь закончилась.
Больную ногу дергало и жгло, словно в огне, но это не имело большого значения. Это даже хорошо, что больно, это позволяет отвлечься и… напоминает о Лилин. Истощенный душевно и физически он сам не заметил, как заснул.
А сон его был сумбурным. Какие-то высокие деревья, темень ночи, камень оракула на перекрестье двух дорог. Бесплотный голос: "Сегодня мир явит тебе своих чудовищ…" Безудержный бег в тумане, отчаянная надежда найти кого-то безотчетно близкого… Стальной блеск кинжала в его руке. Он плакал и звал… Нет, не Линду, не Элинор. Лилин. Он слышал ее голос. Она кричала: "Прощай, прощай!!!" Но ее не было нигде, ни во сне, ни наяву.
Она не пришла.
А день угасал.
Когда он проснулся, обессиленный, ничуть не отдохнувший, дрожа от боли, была уже ночь, и фонарь светил прямо в окно. Его свет, приглушенный темно-красными шторами, казалось, был напоен кровью, но Лилин не пришла. Фэйт ощутил странное чувство, словно его обманули, приговорили к смерти, а потом помиловали. Он хотел той боли, что причиняла Лилин, точно расплачивался за что-то. Возможно, за то, что не смог уберечь своих любимых. Линду и Элинор, и теперь страстно жаждал наказания, но его не было. Не было желанной боли, несущей в себе очищение от подсознательной вины. Все покинули его, даже демон.
Откуда-то он знал это точно - Лилин больше не вернется. Он остался один на один со своей болью и виной. В горестном оцепенении он сам не заметил, как оказался на кухне. Машинально взял нож, закатал рукав и полоснул себе по руке… потом еще раз и еще. С любопытством посмотрел на текущую кровь. Боли не было. То есть, где-то он чувствовал, как скрипит, расходясь под острым лезвием кожа, мышцы, он знал, что должно быть больно, он помнил это, но… Боли не было.
Он расхохотался. И здесь обман! Он инстинктивно хотел принести себя в жертву, но тело отказывалось подчиняться. Вот и кровь уже почти перестала течь, начала свертываться. Недаром и врачи в больнице говорили, что на нем все заживает как на собаке. Лилин, ведьма, что ты со мной сделала?! За что?
Все еще смеясь, он сполз по стене на пол. Нож выпал из пальцев, холодно прозвенев по кафельной плитке. Ночь сгущалась…
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Медленно, неохотно разгорается пламя светильника по правую руку трона из красного камня. Алые глаза хозяина неотрывно глядят на трепещущий огонек. Наблюдает за огоньком и Лилин. Она скорчилась на ступеньках трона у ног Повелителя. Оба они видят одно:
… Фэйт со странным упорством пытается причинить себе боль. Блестит лезвие ножа, темная кровь пятнает плитки пола. Наконец, он останавливается и отбрасывает с лица волосы. Во взгляде его только усталость и разочарование.
Лилин переводит взгляд на Хозяина.
- Позволь мне… Отпусти меня туда, к нему. В последний раз…
Хозяин молчит.
- Хозяин… Повелитель… Я причиню ему такую боль, какой он не знал до сих пор! Напоследок…
- Нет. - Он опускает тяжелый взгляд на нее. Лилин вздрагивает и опускает голову. - Не пытайся обмануть меня, ведьма. Ты же знаешь, что твое отсутствие принесет ему более мучительную боль, чем сможешь ты, со своим богатым арсеналом пыток. Нет. Его время пришло.
Он отворачивается и дует на пламя светильника. Огонек гаснет. Лилин тихо плачет на ступенях трона Хозяина в зале Ста колонн. В темноте.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Решение возникло внезапно. Так, словно он уже давно подсознательно все решил, и вот теперь эта мысль оформилась в слова. В голове зазвучал смутно знакомый голос:
- Ты должен умереть.
Он еще пытался сопротивляться, уже зная, что для него все кончено. Просто молодое и здоровое тело еще не готово было навсегда уйти в ночь.
- Нет, все еще…
- Что? Что еще? Ты один, на что ты надеешься? На третью Лин?
- Все верно, ни на что…
- Тогда сделай это! Иди!
Фэйт поднялся. Теперь, когда он принял решение, все стало совсем просто. Его лицо, лицо уже не живого человека, обрело просто неземную красоту. Проходя в коридоре он увидел себя в зеркале. Человека больше не было. Из глубины темного стекла на него смотрел эльф, падший ангел или демон, кто угодно, только не человек! Синие губы кривит непонятная усмешка, кожа белее снега слабо светится в неверном сумраке квартиры. Темные пряди упали на лоб, затеняя черные, опаленные, словно выжженные изнутри глаза. Фэйт на мгновение замер, потрясенный, а потом рванул тяжелое зеркало со стены и, со всего маху - об угол!
- Нет! Ты врешь!!!
Тоненькой зазвенело стекло и, всхлипывающей сверкающей струйкой осыпалось на пол, а он пошел дальше. Последний взгляд на портрет Линды-Элинор, хриплый выдох: "Я люблю тебя!" и дальше, дальше! Несколько строк на листе бумаги, бросить ее в коридоре. Ключи, бумажник в карман, куртку на плечи, захлопнуть дверь, и, не останавливаясь вниз по ступенькам в гараж. Плевать на боль в ноге, плевать на окрик охранника, плевать, все равно сейчас все закончится!
Так, машина, зажигание, быстрей, быстрей, туда, куда его тянет словно магнитом странная сила. На мост, на тот самый мост, где они с Линдой когда-то познакомились… Нет! Только не вспоминать! Иначе глаза застилают слезы и почти не видно дороги. Он начал смеяться как сумасшедший. Нет, пожалуй, еще одна автокатаст-рофа с его участием это уже слишком!
Ну, вот, наконец, и он, прощальный мост! Стальные опоры, сплошное металлическое кружево, в натянутых тросах вьется и плачет ветер. Плач, рыдай, ветер, ты и будешь моим провожатым. Ты, да еще сестрица ночь… Черная вода далеко внизу. Высоко. Отлично, то, что надо!
Он вылез из машины и, хромая все сильней, прошел до середины моста. Хорошо, ни одной машины на шоссе с обеих сторон. Никто не сможет остановить его… Быстрей, пока решимость не покинула его! Иди, Фэйт!
Черная, маслянисто поблескивающая вода манила его, обещала избавление от боли. Фэйт перелез через перила и встал на узенькой полоске бетона, придерживаясь за металлический трос. Теплый ночной ветер трепал его волосы, бил по лицу прижимая его к ограждению.
"Всего один шаг - и ты свободен..."
"Нет!"
"Это так легко, так приятно."
"Нет, еще не сейчас."
"Сейчас. Время пришло. Сделай шаг и ты успокоишься, уснешь..."
Фэйт прижал пылающее лицо к опоре моста. Далеко внизу, под ним, медленно несла свои волны река. Сколько людей до него вот так же стояли, споря с собой на этом месте. Сколько из них получило желанный покой? А сколько ошиблись? Не ошибись и ты, Фэйт! Каков твой выбор? Жизнь? Смерть? Покой или боль? Думай быстрее, скоро рассвет! И тебя заметят, вызовут полицию, спасателей, психиатров в дорогих костюмах...
Призрачный шепот вновь зазвучал в его больной голове.
"Еще немного, Фэйт!"
"Нет, я не могу. Я хочу жить!"
"Для чего?"
"Для... Я... Я не знаю! Но я хочу жить! Это я знаю..."
"Нет, не хочешь. Иначе бы не пришел сюда, на Прощальный мост. Ты снова один. Зачем тебе жить?"
"Просто потому что я так хочу!"
"Нет, не хочешь."
"Нет! Да... Я... Да не хочу... Я не могу больше один..."
"Тогда сделай шаг. Только один. Тебе не будет больно, обещаю."
"Хорошо, я иду. А Линда... Элинор..."
"Они ждут тебя. Больше ты никогда не будешь одинок..."
-- Они ждут меня... -Фэйт отпустил руки и застыл на краю в неустойчивом равновесии. Лицо его напоминало посмертную маску. Безжизненное, смертельно бледное с бесцветными пустыми глазами. Он словно сгорел внутри. Сгорел дотла, оставив лишь опустошенную оболочку. Чувства, мысли, желания... Все уже умерло, лишь тело жило по инерции. - Хорошо... Я давно уже мертв, но еще двигаюсь как зомби. Надо устранить этот досадный недостаток и расставить все по своим местам.- Хриплый голос его подхватил ветер и разодрал на клочки над спящим городом.- Хорошо, я готов...
Он устало усмехнулся и сильно оттолкнулся от ограждения. На миг его тело застыло в воздухе, нарушая все законы гравитации, как будто для того, чтобы Фэйт последний раз смог посмотреть на мир. Он еще успел заметить огни набережной, отражавшиеся в темной воде, и первые лучи солнца на горизонте, а потом...
ветер ударил в лицо тугой спиралью
...и сила тяготения вернулась.
Он упал почти беззвучно в ждущую черноту воды и волны милосердно сомкнулись над его головой.
А на город стремительно наступал день.
* * *
"Судьба или верность"
Из газеты "Колесо фортуны" от ... августа 199. года.
"... Вчера, на берегу реки было обнаружено тело тридцатилетнего Лафайета Лэймери. Молодой, подающий большие надежды художник покончил с собой через полгода после трагической смерти своей невесты Линды МакАлистер, бывшей фотомодели и актрисы. И что самое странное ( нашего специального корреспондента пробрала дрожь, когда он узнал это ) месяц назад в автомобильной катастрофе погибла новая подруга Фэйта Лэймери -- некая Элинор Шейм! Странное совпадение, не правда ли? По-видимому, эти две смерти сыграли огромную роль в роковой судьбе талантливого художника Лафайета Лэймери. Мы все скорбим об этой потере...
Тело погибшего обнаружили неподалеку от Четвертого городского моста, более известного как Прощальный мост. Читайте об этом на 7 странице в интервью с сержантом 113 участка Джереми Ли. При обыске в квартире художника была найдена прощальная записка..."
"Я устал и здесь мне больше нечего делать."
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Конец первой книги.
Продолжение следует?

ДОМОЙ

ПЕСНИ